Социальные сети - страница 49

Впервые за много лет Даниэлю стало по-настоящему стыдно.

На рассвете он решил, что утром извинится за свое невнимание перед матерью и отцом и попробует подружиться с Элли. Последней мыслью Даниэля стало воспоминание о том, как сильно Эль изменилась. «Интересно, а с кем Эль проводит время в Лондоне? И что это за приятель такой?» — спросил себя Дани. Поняв, что он становится просто смешным с этой своей детской ревностью, Даниэль раздражённо провёл ладонью по лицу, но видение Эль не пропало. Разозлившись на себя окончательно, Даниэль пожелал себе поменьше думать об Эль и почаще о Кэтрин. Остудив голову и обуздав разбушевавшееся воображение, Даниэль перебрался в кровать, где и заснул.

Очнулся он от собственного крика.

Ему приснилась обнаженная Эль в объятиях мужчины. Темноволосый, стройный, смуглый, мужчина швырнул Эль на постель.

— Дани, не подходи, не надо, — молила Эль, — он убьёт тебя. Ты не знаешь, на что он способен.

Сжав кулаки, Даниэль замер в опасной близости от кровати Эль и беспомощно наблюдал, как маленькая сестра пытается увернуться, и как насильник снова толкнул её на постель и прошипел:

— Я хочу, чтобы ты улыбнулась. Я хочу, чтобы ты смотрела только на меня. И я хочу, чтобы ты знала: какую бы женщину не выбрал себе я, ты всегда будешь принадлежать мне. И я, наследник рода Эль-Каед, получу тебя любой ценой, даже если весь мир будет против.

В этот миг Даниэль шагнул вперёд, чтобы свернуть самозванцу шею. Даниэль опоздал лишь на одно мгновение: незнакомец угрожающе завис над распростёртой девушкой, сделал резкий, короткий выпад вперёд, и Эль жалобно вскрикнула. Пригвоздив девушку к постели, самозванец обернулся, и на Дани торжествующе взглянули янтарные глаза с красно-медным отливом.

Это были его собственные глаза. Это был сам он.

Задохнувшись от ужаса и резкого, болезненного возбуждения, Даниэль вскочил на ноги. Шатаясь, подошёл к окну и распахнул его. На мгновение ему показалось, что он больше никогда не сможет дышать. «Мама права. Я же fasik, грешник. Я же хочу свою собственную сестру», — осознал он, и ему впервые в жизни стало по-настоящему страшно. Демоны рода Эль — Каед дышали ему в затылок. Они возвращались к нему, чтобы забрать его душу. Корчась от страха и отвращения к себе, Даниэль быстро оделся, написал матери записку, в которой сослался на несуществующий семинар, вызвал такси и уехал.

Назвав таксисту первый же адрес, пришедший ему на ум, Даниэль всю дорогу мрачно смотрел прямо перед собой, сидя на заднем сидении кэба. А потом он вспомнил о том, что лежало в его рюкзаке. Запустив в сумку руку, Даниэль вытащил так и непрочитанные им письма Эль и с ожесточением начал рвать их. Собрав мелкие клочки в горсть, под неодобрительным взглядом водителя Даниэль одним движением выкинул обрывки из окна. Водитель нахмурился и уже собирался сделать Даниэлю выговор, когда поймал в зеркале бешеный взгляд его глаз. Водитель прикусил язык и молча втянул голову в плечи. Он еще долго ёжился при воспоминании о том, как рвалось из глаз этого странного юноши адская смесь ярости, боли и муки.

Водитель вздохнул с облегчением только когда высадил Даниэля у неприметного дома в Йорке. «Интересно, что с этим парнем не так?» — подумал водитель и уехал. Точно такая же мысль пришла в голову Кэтрин, в дверь которой сейчас отчаянно звонил Даниэль.

Больше в Оксфорд в то лето Даниэль не приезжал. Боясь самого себя, не желая встречаться с сестрой, Дани снял небольшую квартиру на юго-западе Лондона. Вскоре туда же, на Флит Стрит переехала и Кэтрин. Осенью Даниэль и Кэтрин вместе поступили в ЛШЭ — Лондонскую школу экономики. В конце осени Даниэлю исполнилось ровно двадцать лет.

Приближался декабрь, а за ним и год девяносто первый.

@

90-е годы, за двадцать лет до описываемых событий.

Лондон — Оксфорд.

Великобритания.

Девяностые прошлого века — весьма необычное время.

Если в Александрии, где родился Дани Эль-Каед, все еще царил закон военного положения, то на Западе, где жил Даниэль Кейд, наступала эпоха крушения «железных» занавесов. Первое потрясение ожидало мир, когда в конце восьмидесятых рухнул вечный «монстр» — СССР, и на свет появилось новое лицо России. Через несколько лет это, зарождающее государство, станет крупнейшим в Европе и обретёт статус президентско-парламентской республики. Ну, а пока Россию ждали болезненные экономические реформы.

Лондонская школа экономики, где благополучно учились Даниэль и Кэтрин, в девяностых занимала не только престижное, исторически выделенное ей место между Клэр Маркет и Хагтон Стрит. К тому времени к ЛШЭ отошли еще четыре здания, построенные между парком Линкольн- Инн- Филдс и Олдвич Стрит. Это удобное расположение позволяло студентам в перерывах между занятиями (а иногда и вместо них) гулять в парке, в своё время ставшим прообразом Центрального парка в Нью-Йорке. Иногда Кэтрин затаскивала Даниэля в популярный театр «Олдвич». Девушке нравились постановки только-только входившего в моду Эндрю Ллойда Вебера. Но еще чаще Даниэль и Кэтрин бывали в кампусе ЛШЭ, у Макса Уоррена. К тому времени Макс перевелся из Йоркского университета, где он проучился весь первый год, в ЛШЭ, и стал закадычным приятелем Кейда. Теперь все они — Дани, Кэтрин и Макс — вместе «познавали причину вещей», как гласил девиз Лондонской школы экономики.