Оксфордский тест способностей личности - страница 28
Время утром ползуче, если вы давно бросили работать. Я бродил по малу, пугая уборщиц и нервируя жандарма-абиссинца. С лошадиным вздохом рассматривал сверкающие серебром букмяги. Когда то бук был продолжением моих щупальцев.
Скоро из рейса вернется преподобный Лала -- пока я только знаю его баритональный тенор. Добрый Лала даст мне работу. Он запросил чего я умею, пришлось признать, что умею говорить. В частности по-английски. Адвентиствующий тракист пообещал найди что-нибудь "лёгкое", типа укладки паркета ёлочкой. "В тепле будешь процювать, не под дождем. Наколеннички только купишь -- и вперед. Кошерную сотку в день приподымешь"
Десять дней в коленно-локтевой -- и вот он макбякер! Современный американ дрим это давно не сон, а круглосуточный КошМарт.
Кроме гастрономических инквизиций, Людмила Ивановна Уайт была адептом квестов в социальных сетях. Большинство современников днями напролет готова читать пестрые "ленты" и стены плача в "сетях" богопротивного фейсбука или твитора. Их мозг стимулируется выходом в тренд. Они хешат себя уверенностью, что абсолютно ничего в жизни не пропустили -- в курсах последних событий. Если бы Гоголь па жизни долбился в ЖЖ, то за длинный Носик точно прослыл бы блогером-Долбойобом.
Жертвам, обманом втянутым в пищеварительные цепочки быстрого сигнала вай-вай закладывается необходимость передавать полученные сертификаты калообразования дальше -- стараясь инфицировать максимальное количество окружающих объектов исторически-культурного значения.
Цивилизация здорового индивидуализма, золотых старателей из жека Лондона, психонавта Грибоедова , безногого ястреба Маресьева и зализного штурбанфюрера Исаева в век "сетевых технологий" слилась в грязный муравейник-аватар, управляемый "двумя щелчками мыши".
И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами и прошептал: "Окей, Гугл, где тут ближайший старбак с вайвай"
Людмила Ивановна поражена штаммом социального вируса. Как заряженный икринками лосось уже не может находится в привычной комфортной среде, Людмила Ивановна не может постоянно не расшаривать новости. Добрая женщина насильно сажает меня рядом с округлым бедром и заставляет шарить клип за клипом. Доказательство использования урками лазерного оружия в доме профсоюзов, сатанинские интерактивные оргии папы римского-корсакова, и бедственная антиохия христиан в зоопарке Алепы.
Не защищенный файерволами мозг мой закипал. Тихий чистый голос ангельского лоцмана, который не терпит малейших примесей, и погибает как рыба в сточных водах Норильского редкоземельного комбината, голос замолкал, и в моей жизни не оставалась и грана здравого смысла.
Оставалось убегать и бродить по малу до тех пор пока от голода не шла вразнос голова. Я ходил кругами урывая пробники кофе в баксе или сладкого чаю в тиване и воображал себя Генри Миллером, который тоже бродил по Парижу, голодный и нищий, и слышал свой роман зависая часами на скамейке в парке, потому что идти было совершенно некуда. Но как же мелок я был по сравнению с Миллером! Он бродил по Парижу, а не по Такоме, штат Вашингтон. Его "Тропик брака" запретили даже в США! Мой первый роман "Обсирватория Улугбека" тоже запретили, но запретили-то в ливийской джамахирии, где под ярлык "пропаганда" легко может угодить даже инструкция к импортной скороварке.
Потом мне повезло найти магазинчик подержанных книг - "Книги в полцены". Глоток запотевшей перье в пустыне Сонора. Если тут и был Гугол, то только Николай Васильевич.
Редакторша, по чьей совершенно необъяснимой милости была издана моя первая книжка порнографии для начинающих, теперь настоятельно требует вторую. А меня даже пишущей машинки нет! Нам, законченным графоманам-общественникам, вечно кажется -- вот допишу эту вещицу, доплетусь до эпилога, истрепав пальцы и сердце в пульпу и сразу отпустит. Заживу пятистопным анахоретом, попивая хорей под раскидистым ямбом. Это заблуждение. Детская болезнь академика Леватрава. Потом станет еще хуже -- ибо придется подыскивать сюжет для новой тягломотины.
Я проделал утомительнейший хадж в три тысячи шестьсот шестьдесят шесть лиг, пока не наткнулся на книжный в Сиэтле. Рядом с моим книжным - вьетнамская харчевня "Фу". Мне некогда не научиться выговаривать вьетнамское "Фу" как это делал белый кореец Дейв - "Фооак"
Похлебка фак, проростки бобов мунг, соус сри рача от хуй фонг фудз - изысканные дополнения к книгам в полцены.
Не все еще потеряно, господа.
Считают ли другие люди Ваши поступки непредсказуемыми?(Оксфордский тест способностей личности)
Пять тележансов Юргена Пукача прибыли в разной степени разъёбанности, но не представляли проблематики в смысле ремонта. Пять миль не крук для йобанутого аварца. К этой войне я был готов. Даже с моими сомнительными навыками ручной работы, делов было от силы дней на десять. Основная загвоздка - ожидание инспекции, чтобы получить разрешение на продажу. Вмешательство любого государства в мои делишки это заскорузлый якорь сухогруза на скоростной яхте.
Если бы у меня был гараж, как у Иоанна Траволты или Бреда Пота -- тогда другое дело, а тут пришлось парковать машины где ни попадя: и на соседней улице и на собственной, даже на лужайке лысеющей как припятский пожарник. На удачу недалеко жили жигиты-беженцы из Бенгази, две машины удалось впихнуть пастись на их задний двор.
Соседи заметили мою небывалую автоактивность. Человек всегда ищет где длиньше -- меня засыпали предложениями о немедленной продаже. браян Макноль -- бывший морпех из соседнего дома, сказал, что подождет бумаги, а сам по-тихоньку будет обскакивать кобылицу. Ну как я мог отказать человеку скакавшему по минным полям Басры. Мы договорились на штуцер динариев за таратайку, которая стоила мне семь сотен после бессердечных накруток Юргена фон Пукача.
