Оксфордский тест способностей личности - страница 31
Гроши мне выплатит Женя-молдован в конце рейса, так что встречаться с королём грузовиков округа Кинг необходимости нет. Я теперь матрасный партизан. Горилла мебельных баталий.
Мстительный Никита маневры мои запеленговал и выжидает час кровавой вендетты. Казалось бы -- что ему стоило воспользоваться весовой категорией и перестать вызывать меня на работу? Нет же -- регулярно вечером он садится за бякмяк, проверяет заказы и рассылает дзинк на телефоны - "Вы принимаете предложение о работе ДА/НЕТ", заказов сейчас мучо густо и грузчики -- творцы материальных благ -- всегда в цене.
День выдался пасмурным. Мы транспортировали бледный бабулятор в уцененный дом престарелых. Стандартный протокол утилизации биологического рефьюза. Дети бабулятора рассчитались с вельзевулом Никитой кредиткой по телефону и чаевыми тут не пахло.
Пахло старостью, болезнями и мочей. Развалы лекарств и ортопедических приспособлений заставили задуматься о том так ли плохо жить по законам другим и, соответственно - умирать молодым. Не день,а зассаный кошаками ковер, который обнимая, я волоку по трапу Ласточки. От прочих равных условий тянет пойти в бар, надраться и празднично откупорить кровеносные сосуды. Или жахнуть в себя таким неудобным орудием экзальтации как дробовичок. Как мой теперешний сосед по Сиэтлу -- ангел Курт Кобейн. Поэта выписали с очередной принудительной ломки. Переломаться всегда легче, чем пережить последующую затяжную клиникал дипрешн. Некоторые инфицированы вялотекущей депрессией, как сифилисом - на всю оставшуюся жизнь.
Курт стерхом забился на чердак своего гаража, администрировал дозу и спустил курки. Его обнаружил диэлектрик, который пришел отрубать стерху свет за неуплату . За мещанский безразмерный дом Курт и Кортни давно уже не платили и банк начал сочный отсос. Я смог сбежать от депра в Сиэтл. Курту бежать было некуда -- Сиэтл это край земли, дальше уже Аляска с абэриутами.
Курт сбежал на чердак собственного гаража.
После того, как тело основоположника гранжа спалили, Кортни Love разделила пепел на три ровные кучки. Одну она бережно зашила в плюшевого медвежонка с глазами Пуговкина, вторую Love отвезла в монастырь Итаки. Нудистские монахи смешали пепел с грязью, напевая мантры в стиле гранж. Из раствора пепла и суглинка вылепили несколько фигурок в стиле гжель.
Последнюю дозу пепла Кортни милостиво отдала матери Курта. Дочка меланхолика- Фрэнсис Кобейн развеяла прах над МакЛейн Крик в Олимпии.
Дальше была вечность.
А мне хотелось плакать. Сначала мы только смутно догадываемся о существовании вечности. Обрывочные анаграммы прошлых трипов и цветные сны будят в нас тоску. И мы мечтаем обратится в служебных ангелов. Очем еще мечтать познавшему вечность? Места у ангелов стабильные, хлебные.
Только когда, наконец, преображаемся в одночасье -- проходит суета и вырастают крылья, становится до слез грустно, потому что открывая двери в вечность, мы разом захлопываем целую анфиладу других дверей.
Начинающие ангелочки галопом влетают в библиотеки, как слоны в посудную лавку. Там они начинают крутить, кривлять и жонглировать словами, собирать в их гирлянды, устраивать с ними фонтаны и фейрверкеры. Все шумит, жужит, сверкает, брызжут в стороны фрагменты и дребезги. Посуды, посуды поколотят неумехи!Другой радости -- типа пожрать оливье, вдуть кому-то, секстить с тёлками в интернете -- ангелам не дано. Так что цените маленькие радости -- пока не обратились, живите так как будто в последний раз, живите так будто у вас уже обнаружена такома легких.
Переносили скорбные пожитки бабушки, будто хоронили ее. Из дома престарелых она поедет уже в крематорий. Дети за все заплатят кредиткой по телефону. Пара тархета ди кредито присионе дос.
Скарба совсем мало. Бабушка уже догадывается о вечности. Женя-молдован человек до чаевых жадный, украл у нее портрет Элвиса в пластиковой рамке.
К обеду умыли мозолистые конечности.
Я уже радовался в предвкушении не засиженного трафиком чистого пути в Такому, долгожданному растворению в млечном пути книжного. Вдруг позвонил Никита-кожемяка и объявил второй на сегодня вылет. Или как он его назвал "джяп".
Джяп был не великий, по расчетам смотрящего за грузчиками и требовалось всего двое могильщиков. Разумеется я, как бедный йорик, не вписывался в волшебное число избранцев.
Рванул у Жени трубу:
- Йо, Никитыч, а как же я? Мы же втроем домой едем. Мне на улице болтаться пока они закончат?
- А меня йобут твои проблемы, йо? Машинку себе прикупи. Хотя какой там! Ты ведь даже спецовки приличной не можешь справить, фурман.
У Никиты и его партнера Ромула есть два попутных бизнесишки -- они сдают хаты в наем, и приторговывают на толкучке битым тележансом, как светловельможный пан Юрген. И хатки и тачанки сбагриваются непосредственным наймитам -- муверам округа Кинг. У деловых всё и вся должны работать исключительно на них.
По первой Никита пытался и мне сосватать старинный додж "Не Он" с хорошо прослушиваемой аневризмой аорты. Принял меня за свежеприбитого к берегу безлошадного школяра из Воронега. Я развеял его заблуждения. Кажется, грубо развеял, бо голова тогда была занята неоконченной второй частью мёртвых душ.
Пришел час икс. Санитар леса отправил Макса и Женю проводить очередной бабулятор в топку. Мне же ничего не оставалось, как шоркаться по окрестностям в непутёвой ожиданке. Денёк был суицидный с самого утра. Рассчитаться Женя обещал как вернется, так что и кредитов было в обрез.
Я копил на пишущую машинку, как Плюшкин и старался возить с собой не больше чем прожиточный минимум жителя Ботсваны -- пять-десять пфёнигов в день.
