Дендрофобия - страница 228
Сидим мы тихо в танцевальном зале, который в детстве казался до невозможности огромным, а теперь сомневаешься, как в такой тесноте вообще можно было танцевать. Сидим на детских стульчиках, обсуждаем прошедшее мероприятие, и вдруг кто-то сиротски так в дверь скребётся. Открываем, а там Арнольд Тимофеевич как потерянный.
– Что же вы меня так подвели! – восклицает он, но без обычного своего апломба, а почти приятельски. – Я еле от них отбился… Уф! Можно я в вашем бабьем царстве посижу?
– Конечно-конечно, Вам всегда можно, – испугались мы, что наш мэр такой испуганный и робкий.
Но он вдруг перестал разыгрывать несчастье, сразу как-то воспрянул и спросил:
– Варвара, что за дела? Почему ты со мной не посоветовалась?
– Мы советовались, – спокойно ответила Варя. – Я уж тысячу раз Вам говорила, что детская площадка нужна. А то сад – детский, а площадки нет ни детской, никакой другой.
– Ах, да-да, помню… Ох, замотался я! Столько дел, столько хлопот! Всем чего-то от меня надо…
– Да Вы садитесь, – пригласили мы его. – Давайте мы Вам чаю нальём.
– Ну, налейте, – разрешил мэр за собой поухаживать и опять скосился на Варвару: – А как вы это всё сделали-то?
– Мы Феликса Георгиевича попросили помочь.
– Чем же вы с ним расплачивались?
– Древесиной. Он себе всю оставшуюся древесину забрал. Несколько кубометров осталось.
– Так просто! Натурой, значит, расплатились, ха-ха…
Стали мы его расспрашивать о поездке в далёкую Англию, чтобы он хоть немного развеялся от давешнего потрясения, а его как подменили. Всегда любил он что-нибудь рассказывать, особенно нравоучительное, особенно, когда были слушатели, а тут отвечает односложными словами.
– Ну, Арнольд Тимофеевич, – подливает ему чаю Марина. – Вы сегодня прямо сам не свой. Феликса легче разговорить, чем Вас! Расскажите, какие там в Англии женщины.
– Да женщины как женщины, – мэр опять скосился на Варвару. – Что вас всё какие-то глупости интересуют?
– А там есть парки? – спросила воспитательница младшей группы.
– Да.
– Их там вырубают? – спросила воспитательница старшей группы.
– Нет.
– Вот! А почему же у нас…
Маринка хотела его ещё о чём-то спросить, но он вдруг сказал такое, что мы не сразу поняли, послышалось нам или нет. Поставил он чашку, повернулся к заведующей детсада и сказал:
– Варвара, выходи за меня замуж.
Варька сильно вздрогнула, уронила чашку, внимательно посмотрела на Арнольда Тимофеевича, как в сумраке под утро вглядываются в циферблат будильника, и сказала что-то своё, словно и не расслышала его:
– Я не знаю, куда мне остатки сетки девать. Она у нас в кладовке лежит.
– Выброси, – усмехнулся мэр.
– Как же можно? – Варвара испуганно на него посмотрела. – Она же казённая!
– Я тебе не о том говорю, – Арнольд Тимофеевич встал и направился к ней. – Я спрашиваю, ты замуж за меня пойдёшь?
– Да я не знаю… куда сетку девать… она в кладовке лежит, – Варя тоже встала и пошла вокруг стола.
Мы сидели кружком вокруг детского столика, вот они и пошли по кругу: он за ней – она от него. Хотя, как посмотреть. Солнце с Землёй тоже движутся по кругу относительно друг друга, так что не поймёшь: то ли Земля от Солнца убегает, то ли она его догоняет.
– Варвара, ты можешь мне ответить?
– А? Что?
– Выходи за меня.
– Как это я за Вас пойду, если Вы женаты?
– Так я разведусь.
– Чего я вдруг пойду замуж? Мне уж сорок лет, а я вдруг замуж пойду.
– Да мне-то больше, чем сорок.
– Я не могу: у меня детей шестьдесят три человека, а я замуж пойду.
– Так мы ещё своих родим.
– Да чего я буду рожать во столько-то лет? Со мной ни один врач возиться не станет в таком возрасте.
– В Англию поедем рожать.
– Не поеду я в Англию. Там у англичан и без нас забот хватает.
– Ну, тогда в Москву.
– Нет.
– Да какие твои годы?
– Да отстаньте Вы от меня!
– Да не отстану я от тебя!
– Не пойду я за Вас.
– Пойдёшь.
– Нет.
– Да.
– Малолеток себе найдите каких-нибудь и им лапшу на уши вешайте.
– Да зачем мне они? Я тебя столько лет знаю, и ты меня знаешь таким, какой я есть. Я твоих родителей знал, как родных, и они меня знали, как облупленного. Чего ж тут думать?
– Я Вас не люблю, и Вы меня не любите. С чего нам вдруг жениться-то?
– Тьфу ты, гаданье на ромашках! Люблю – не люблю… Варвара, надо быть серьёзней!
– Вы сами-то кто! Вы легкомысленный и ветреный человек, Арнольд Тимофеевич, – сказала вдруг она и испугалась.
– Да знаю я! – засмеялся он.
– Я Вам надоем через неделю.
– С чего ты мне надоешь, если я уже лет тридцать тебя вижу каждый день, и ты мне не надоедаешь?
– Ну, через две недели.
– Нет.
– У Вас жён было больше, чем у меня волос на голове.
– Да это всё пустое. Это всё не то.
– Мне перед Викторией Васильевной неудобно будет.
– Да она на меня давно рукой махнула.
– Нет!
– Да. Я же тебе ни шуры-муры какие-нибудь предлагаю, а законный брак!
– А я вот не ценю, да?
– Я не это хотел сказать…
– Не пойду я за Вас.
– Пойдёшь. Должна же быть семья у человека!
– Отстаньте Вы!
– Нет.
– Да!
– Да?
– Нет!
– Может, нам уйти? – предложила Марина.
– Куда уйти-то? – ужаснулась Варвара громким шёпотом. – И вы оставите меня с этим?!
– Варвара, ну что ты такое говоришь? Девчонки, помогите мне её уговорить! – обратился к нам мэр.
А мы прикинулись предметами интерьера, не зная, как и реагировать на такие латиноамериканские страсти на нашей скупой до чувств и эмоций северной почве. Только головами крутим с него на неё, с неё на него, как при наблюдении за игрой в теннис. Варька стала перечислять свои недостатки, что она уже старая, что у неё низкая зарплата и нет видов на жильё. Арнольд Тимофеевич отвечал, что в этом для него нет ничего ужасного. Варвара вообще-то хорошо выглядит для своих лет: вся такая ладненькая, аккуратненькая с хорошим цветом лица без единой морщинки. Целыми днями она возится с детьми, играет с ними, полдня пребывает на свежем воздухе и за последние двадцать лет совсем не изменилась. Как она сама объясняет, с кем поведёшься, от того и наберёшься. Вот и набралась вечной юности от детей.
