Моменты счастья - страница 120

929

Зима 1984 года. Мама водит меня в поликлинику, в бассейн и сауну, оздоравливаться. Бассейн я люблю до потери сознания, выковырять из него меня просто нереально. А после занятий за нами заезжает мамин ухажер Валентин Петрович, на личном автомобиле «Жигули», пусть будет шестой модели, я тогда не очень-то разбиралась. На улице снежно, морозно и темно, но еще не поздно, может, часов шесть вечера, и вот мы садимся к нему в теплую машину, уютно тикает поворотник, мы отъезжаем, и мама угощает меня апельсином – вот он, момент абсолютного невероятного счастья. И хоть прошло почти тридцать лет, я так хорошо помню все эти запахи и ощущения. Ощущение легкости своего тела после воды и сауны, мороз и тяжесть ходьбы по снегу в неудобной одежде, кайф от того, что идти-то совсем недолго и не надо на холоде ждать автобуса, а можно сразу плюхнуться на заднее сиденье и смотреть за мелькающими огоньками в дороге, и запах апельсинов.

930

Декабрь 2012 года, и мы с мамой в Риме. Вечер, мы сидим на площади Кампо де Фьори и пьем темную граппу. Мама смотрит по сторонам. Мы все время смеемся и говорим о какой-то ерунде. У мамы счастливые глаза. Она в Риме впервые. И это я привезла ее сюда. Мне так хорошо и тепло, что даже немного больно.

931

Село Русский Турек, река Вятка. Белый песок, нагретый солнцем, ярко-синяя река, открыточное небо с белыми облаками. Мы тут с экскурсией, но купание кажется гораздо интереснее «объекта». Оттягивая минуты удовольствия, мы фотографируемся на чьей-то местной лодке, и вдруг я вижу, как весь наш автобус радостно спешит на пляж, только что не раздеваясь на ходу! Заныриваем первыми. Река мелкая, дно песчаное, течение несет. Тепло и прекрасно. Вокруг блаженно болтаются в воде «светила искусствоведения». В речке знакомлюсь с М. В. Нащокиной, точнее, она представляется голосом вдовствующей королевы и интересуется моей персоной. А мы уже вторую неделю в одном «пазике» ездим. Мне ужасно смешно, но я не подаю вида и церемонно представляюсь в ответ. Летят облака, ветер теребит воду и сдувает на нас брызги. И мне так хорошо! Я счастлива.

932

Рига. 25 мая 1990 года. Мы с мужем идем с работы по улице Ленина из центра в направлении Юглы. Мы вместе уже девятнадцать лет. У нас двое деток – сын (двенадцать лет) и дочка (девять лет). Я в зеленом сногсшибательном костюме, сшитом в Доме моделей, в лаковых ботильонах, с черным кожаным клатчем. Муж в бежевом костюме, ему очень идет строгая пара с галстуком. Дети повзрослели, и иногда мы позволяем не торопиться домой. Прохожие любуются нашей парой, да и мы счастливы и любимы. Между улицами Революцияс и Таллиннской вдыхаем теплый аромат шоколадной фабрики «Лайма». Проходим мимо кофеюшки возле красного костела, где когда-то муж с санитаром из роддома отмечал рождение дочки, в очередной раз он рассказывает об этом дне как одном из самых счастливых. Так, взявшись за руки, мы доходим до Воздушного моста, садимся в шестой трамвай. Еще пятнадцать минут – и дома. Мы не знаем, что эта была наша последняя прогулка. Через пять дней сердце любимого остановилось. Прошло десять лет, дети выросли, и я перебралась в район, где шоколадный аромат по-прежнему бередит душу, навевая счастливые и горькие воспоминания.

933

Сейчас мне тридцать пять. Тогда было семнадцать. Я была впервые влюблена и еще думала, что самое большое несчастье, что любила больше, чем он меня. Любила с четырнадцати лет и почему-то устала… Взяла горсть таблеток и решила поспать, так долго, чтобы отдохнуть. Проснулась, ощущая сильную боль в правой руке, разглядывая белый потолок… С этого момента мое счастье не заканчивается! Я живу, дышу, люблю…

934

21 декабря 2015 года, и сегодня день моего рождения. У меня есть идеальный план: я прилетела в Ригу на пару дней, чтобы задуть свечи на традиционном трехэтажном торте, который так вкусно печет моя мамочка, и вспомнить за праздничным завтраком все важные истории о детстве, а позже – отправиться в аэропорт, чтобы к пяти часам вечера прилететь в Москву и пойти с мужем в любимую пиццерию и поужинать там вдвоем.

Первое сомнение в аэропорту закралось в тот момент, когда я узнала, что полетим мы не на прекрасном комфортном Aerobus, а на странном самолете с квадратными турбинами Sukhoi Superjet. Ладно, думаю, ерунда, просто непривычно, вот и тревожно. Сели, получили по конфете, пристегнулись, поехали. Самолет как раз выруливал на взлетную полосу, как его затрясло, повело, и с жутким скрежетом он остановился. Дальше было долгое принятие решения техническими службами, возвращение на стоянку, высадка, поиск представителя авиакомпании и постоянное ожидание посадки, которая все время откладывалась на полчаса. Полчаса превратились уже в четыре, потом в пять часов. И наконец стало понятно, что мы никуда не летим.

Но надежда теплилась: ладно, не пиццерия, сейчас поменяю билет и прилечу к позднему вечеру, выпьем шампанского, а поужинаем, скажем, завтра. Надежда не умирала, пока я проходила обратно границу, пока забирала с ленты багаж, пока ругалась с таможней, чтобы от меня отстали, пока бежала по всему аэропорту с чемоданом, укулеле, рюкзаком и новогодней гирляндой наперевес. Но начала она умирать, когда я встала в очередь, чтобы поменять билет. Все пассажиры из неулетевшего самолета оказались впереди меня, у всех были сложные случаи – заканчивается шенген, нестыковки, уставшие дети – все это было похоже на сборище беженцев, и порой даже агрессивных. Очередь шла очень медленно. В какой-то момент стало понятно, что на восьмичасовой уже не успеть. И вот уже и на десятичасовой сомнительно.