Моменты счастья - страница 99

744

1993 год, май, мне восемнадцать. Я вдруг поняла, что меня – такую маленькую, среди миллионов других – любит Бог! Он знает обо мне все! Он меня любит! Ему есть до меня дело! Я счастлива!!!

745

1981 год, июль, Самара, Красно-Глинский пляж, мне шесть лет. Плывем на надувном матрасе с троюродным братом, он постарше меня лет на пять, от родителей естественно получили строгий наказ далеко не заплывать, но куда там! Неловкое движение, открываю глаза, – все стихло, не слышен шум пляжа, вижу силуэт надувного матраса, который удаляется от меня все дальше и дальше, и барахтанье рук и ног брата. Чувствую под ногами что-то твердое, неосознанно толкаюсь, матрас и брат начинают медленно приближаться, солнечный свет, шум пляжа, перепуганное лицо брата, я ищу взглядом берег, барахтаюсь руками, ногами и плыву!

Я плыву! Пока родители добежали, нас достаточно снесло течением, я был уже на берегу, абсолютно счастливый! Ведь я умею плавать!

Правда, досталось нам чуть позже.

746

Я в четвертом классе. Урок молдавской литературы. Учитель со странным именем Цаль Валериевич сообщает нам, что умер Леонид Ильич Брежнев. В его голосе что-то такое, что нам всем становится очень страшно. По дороге домой я плачу, потому что скоро будет война. Скоро все мои близкие погибунут, и я вместе с ними, потому что от атомной бомбы не скрыться. Счастье наступает дома, где дедушка уверенно и спокойно мне объясняет, что никакой войны не будет.

747

Лето. Я на даче с моим трехлетним внуком. Накормив внука обедом, я укладываю его спать. Прочитана любимая книжка, рассказана любимая сказка, и вот наконец ресницы у него задрожали, он повернулся на бочок и заснул, как обычно, крепко зажав мою руку между своими. От неудобного положения у меня уже болит все тело, затекла рука, мне нужно переделать кучу дел… а я лежу рядом с внуком, боясь пошевелиться и потревожить его сон, а в душе такое счастье…

748

23 января 2015 года… Раннее московское утро… Я, мой сын Сережа и мой муж укладываем два больших оранжевых чемодана в машину. Мы едем во Внуково. Сегодня наш сын улетает учиться в Канаду. Всю ночь шел снег, поэтому дорога заснежена, ее еще не успели расчистить. Едем не спеша, проверяем, не забыли ли паспорт, деньги, каждый из нас о чем-то думает…

Сережа готовился к этому дню несколько лет. Это была его цель и мечта. Несмотря на предстоящую долгую разлуку, я безумно рада за него и очень горжусь им. Мы приехали в аэропорт, мои мужчины везут чемоданы в здание аэропорта, а я паркую машину. Вдруг Сережа подбегает к машине, чтобы взять пластиковый конверт, в котором лежит паспорт и прочее. Но в машине конверта мы не находим. Нам становится ясно, что он упал при выходе из машины. Мы начинаем судорожно его искать среди припаркованных машин, на проезжей части, в урнах, мы бегаем из здания на улицу, с улицы в здание. Мы спрашиваем у всех подряд, не видели ли они наш конверт. Мы находимся в состоянии между небом и землей. Мы понимаем, что регистрация на его мечту уже идет, а мы никак не можем к ней подступиться. Ну, как же так? Ведь это должно произойти сегодня, сейчас… Потерять паспорт с канадской визой – это не один месяц восстановления…

Мне все равно, на кого я похожа, видеть сына, терявшего цель, к которой он сам проложил себе дорогу, – это невыносимо. Желание помочь, спасти, вытащить его из этой незаслуженной для него ситуации, не видеть его в таком состоянии доводит меня до отупения. Безысходность! Я чувствую себя как во сне, когда надо бежать, а ты не можешь, надо кричать, а у тебя не получается. Машины подъезжают и уезжают. Люди, видевшие наше отчаяние, стараются не мешать нам. Прошло уже сорок минут безумия, а наши поиски безрезультатны. Видимо, я настолько сосредоточилась, собралась, так захотела исправить эту ошибку, что среди снежной грязи, которую взбивали машины на проезжей части и где мы доставали свои чемоданы, я вдруг вижу уголок того самого конверта-файла, в котором был паспорт и прочее. Неизвестно, сколько машин за эти сорок минут проехало по нему. Сережа, за десять метров увидев, что я наклонилась, понял – нашла. Он бежит ко мне уже совершенно другим человеком. Это человек, который вмиг снял с себя всю горечь, растерянность, безысходность, усталость! Человек со своей сбывающейся мечтой! Я вижу человека с глазами безумного счастья! И это и есть настоящее счастье для нас… сейчас!!!

Далее все происходит как и должно… Несмотря на то что паспорт оказался грязным и немного мокрым, Сережа прошел регистрацию, затем таможенный контроль. Он машет нам рукой, а мы уезжаем.

Раннее московское утро… Я возвращаюсь домой из Внуково… Сережа летит в Торонто… Я счастлива!

749

Весна 1957 года. Колонна военных машин медленно продвигается по горным тропам к перевалу. К новому месту назначения едут и семьи военных. Почти вся колонна из солдат, прошедших все ужасы войны. Возглавляет колонну опытный проводник – дядя Ваня. Я его жалею и почему-то очень боюсь: маленький, сухонький, морщинистый, всегда угрюмый и молчаливый, с тяжелым, потухшим взглядом. Половина лица у него обожжена (горел в танке). Он сильно хромает (немецкий плен), левая рука неестественно худая и вся в шрамах (немецкие овчарки при попытке к бегству). Он никогда не улыбается (всю его семью вместе с деревней сожгли немцы), у него больное сердце (наш лагерь после войны). Но он – самый лучший проводник и знает каждый уголок этого перевала. Мы с сестрой и мамой едем в середине колонны. Начинает накрапывать дождь, и я засыпаю. Просыпаюсь от страшного шума: обвалилась часть дороги, и несколько машин стало скатываться в пропасть. Уже летели ящики с вещами, мамиными институтскими книгами, с продуктами и в нашей машине. Мама плачет, хватает нас с сестрой. Я слышу откуда-то, издалека, папин крик: «Всем сидеть тихо, только не двигайтесь!» С наклонившейся машины видна пропасть: меня начинает трясти от ужаса. И вдруг над самым ухом твердый, очень уверенный голос дяди Вани: «Совсем тихо ползи ко мне на руки». Он замер над пропастью, одна нога стоит на какой-то сухой коряге. Мне безумно страшно, но я ему верю. Я чувствую его надежность и тяну руки. Нас осторожно снимают с машины и буквально над пропастью передают из рук в руки – сильные, надежные, уверенные, бесстрашные, сострадающие. Осторожно переводят маму и бабушку, других женщин и детей. Мы сидим тихо и тревожно следим, как в фарах машин отражаются силуэты военных, спасающих людей и технику. От пережитого я долго не могу заснуть, но мне четыре года и сон берет свое. Просыпаюсь я от гула машин. Уже начинает всходить солнце, все машины и люди спасены, мы продолжаем путь. Вдруг колонна останавливается. Нам не видны первые машины, они за перевалом. Снова гул тревоги по всей колонне. Из-за поворота выходит, сильно хромая, усталый отец. Ему еще нет и тридцати лет. Отец высок, строен, силен, очень хорош собой, но война сделала его седым. Он что-то говорит маме, подхватывает меня, мама берет сестренку, и мы спешим к началу колонны. Я вижу, как из машин бегут люди в том же направлении. Хочу заплакать, но уже поворот, и я просто задыхаюсь от какого-то безумного восторга. Между двумя холмами поднимается солнце. Оно освещает долину, склоны холмов, весь перевал, берег виднеющейся внизу речки, всю, абсолютно всю покрытую роскошным покрывалом из красных маков! Казалось, что они тянутся до самого горизонта. Как же щедра природа на подарки! Солнце восходит, освещая все новые и новые участки, а мы стоим завороженные, ошеломленные этой восхитительной, торжественной и все поглощающей красотой, как будто награждающей нас за перенесенный страх ночи и мужество солдат. Все стоят молча. Вдруг чей-то голосок: «Смотрите, земля проснулась и смотрит на нас». Внизу, в долине, два островка синих колокольчиков действительно смотрели на нас: два синих, проницательных, трогательных, светлых, добрых, как мне показалось, благодарных глаза улыбались и как-то подбадривали. Солнечные лучи освещали горстку людей, стоящих на перевале, и тени от них становились все шире и длиннее. Они перекрыли дорогу и тянулись по макам к вершинам холмов. И уже не измотанные, усталые, в грязных и порванных о скалы шинелях солдаты, а стояли сильные, могучие, былинные русские богатыри, готовые в любую секунду, не раздумывая, спасти, з