Если ты меня простишь - страница 24
— Нет, Боря хотел на мне жениться. Он строил планы на будущее, он хотел от меня детей, - говорила я, но мать театрально закатывала глаза, не веря моим словам. - Я должна поехать к нему!
— Ни в коем случае, — испугалась мама. — Вдруг кто-то узнает тебя на даче, расскажет обо всем кому-либо в Москве? Это будет катастрофой для отца! Его положение и так шаткое, он висит на волоске. Давай сделаем так, Зоя. Я позвоню папе, и попрошу, чтобы он приехал в поселок разыскал твоего Бориса. Пусть прижмет его к стенке, добьет и заставит отвечать за свои поступки, как настоящего мужчину.
Мне не оставалось ничего, кроме как верить своим родителям на слово. Мама лично при мне позвонила отцу с телефона, стоящего в гостиной Валентины и попросила папу об одолжении. Все говорилось завуалированно, папа все время боялся прослушки и утечки информации. Ему проще было сказать всем, что я смертельно больна, чем просто беременна. Когда мама положила трубку, то обрадовала меня положительным ответом.
Отец сказал, что все сделает. Пообещал перезвонить, когда выполнит просьбу.
Я радовалась словно ребенок, хотя я и была ребенком. Каждый день и каждую ночь я прислушивалась к телефонному аппарату, зная, что от одного звонка решится не только моя судьба, но и судьба ребенка.
Шел седьмой месяц моей беременности, тридцатая неделя. Меня все чаще стали беспокоить схваткообразные боли в животе. По ночам, каждые двадцать минут, живот становился просто каменным. Но на мои жалобы акушерка говорила, что это норма, так и должно быть. На всякий случай, выписала мне маленькие желтенькие таблеточки. Живот был просто огромным и ходил ходуном от резких движений ребенка. В ожидании ответа от отца и Бориса я стала потихоньку свыкаться с мыслью, что стану мамой, что буду воспитывать и любить этого ребенка. Мне было интересно, мальчик или девочка у меня внутри? Он похож на Бориса или на меня? Ожидание изводило донельзя. Чтобы отвлечься, я читала книги и старательно делала уроки. Я все ждала, что отец поедет к Боре и увидит, как он меня любит и как сильно хочет быть вместе.
В один февральский вечер прозвенел телефонный звонок. Это был отец. Мама сняла трубку и долго молчала, слушая, что говорит отец на другом конце провода. Я вертелась возле нее и пыталась подслушать, о чем они говорят, но мать лишь отталкивала меня от телефонного аппарата. Она слушала речь отца, сурово глядя куда-то в окно, а у меня бешено стучало сердце от волнения. Именно сейчас все решится.
Положив черную трубку на рычаг, мама опустилась на красный бархатный диван и взяла мою руку. Она смотрела на меня прямо, своими зелеными маленькими глазками, накручивая на палец свободной руки прядь, которая выбилась из прически.
— Зоя, ты только не нервничай. Отец приехал поговорить с Борисом, но в ту же ночь, после разговора и обещаний на тебе женится, он покинул деревню в неизвестном направлении. Отец, конечно же, может найти его. Но подумай, надо ли оно тебе? Нужен ли такой отец твоему ребенку? Трус, лжец и мерзкий человек.
Слезы покатились градом из моих глаз. Я закрыла рот ладонью и горько заплакала, громко всхлипывая и не веря своим ушам. Мама скривила рот в пренебрежительной ухмылке и поднялась из дивана.
— Я думаю, ребенку будет лучше в новой, хорошей и бездетной семье, — сказала мать и вышла из комнаты.
Ночью, я все думала, за что Борис так подло поступил со мной? Возможно, он встретил другую девушку, гораздо красивее и интереснее меня, и я больше не нужна ему? Я уже не обращала внимания на то, что живот хватало все сильнее. Под утро я провалилась в глубокий сон. Очнувшись, я обнаружила, что лежу в огромной луже воды. Я закричала от неожиданности и паники. На крик прибежала мать и стала действовать. В отличие от меня она всегда четко знала, что нужно делать в непредвиденных ситуациях.
Бригада скорой помощи приехала довольно быстро, но по их отводившим взглядам, я понимала, что дело плохо. Срок был ничтожно маленький, сердцебиение прослушивалось, слабое, еле слышное, но оно было.
Меня привезли в роддом, мама осталась в приемном отделении, чтобы заполнить все необходимые бумаги. Я шла по больничному коридору и держала себя за низ живота. Окровавленные женщины, с безумными глазами, полураздетые и похожие на мертвецов. Десятки железных кресел, холодные медицинские инструменты, и вокруг никого из близких, кто мог бы поддержать меня. Мне было страшно, меня трясло от холода и непонимания происходящего. Я даже представить не могла, что все происходит так страшно – чтобы испытать радость от рождения ребенка, нужно пройти круги ада. Меня привели в родильный зал, где помимо меня было еще несколько рожениц. Стесняясь, я забралась на холодное кресло и закрыла глаза от страха. Мужчина кавказкой национальности сделал осмотр на кресле, доставая из меня окровавленную перчатку.
Вы в родах. Есть небольшое раскрытие, поэтому ждем, - сказал он и продиктовал акушерке дальнейшие указания.
Помню, как мне укололи инъекцию, помню, как сознание покрылось туманом и дальнейшее я вспоминаю с огромным трудом. Помимо меня рожало еще три женщины. Все они были намного старше меня, но кричали не меньше. Я проклинала все на свете, ощущая болезненные схватки. Мне хотелось одного – чтобы ребенка поскорее изъяли из моего живота, чтобы боли прекратились. Ближе к обеду все роженицы благополучно разродились, и их роды я видела собственными глазами. Мне дико хотелось к маме, хотелось повернуть время вспять, все мое счастливое лето, встречу с Борисом и всю нашу любовь. Я хотела бы никогда не знать его.
