Моя жизнь по соседству - страница 12
– Детка, ты кого-то склеила? – Лежа на диване, Тим смотрит на меня и играет бровями. – Чарли хренеет, ведь ты на его хрен не повелась. Если ты понимаешь, о чем это я.
– Очень смешно, Тимми! А теперь заткнись, – велит Нэн.
– Нет, Саманта, правильно ты Чарли отшила. Он засранец. Мы с ним больше не дружим, ведь он, странное дело, уверен, что засранец я.
– Даже не верится, – подначивает Нэн. – Тимми, лучше спать ложись. Скоро вернется мама и не поверит, что ты выпил столько бенадрила от аллергии. Она знает: аллергии у тебя нет.
– Есть! – восклицает Тим слишком громко и чересчур возмущенно. Из нагрудного кармана он вытаскивает косячок и торжествующе машет перед Нэн. – У меня на травку аллергия!
Тим хохочет, а мы с Нэн переглядываемся. Обычно Тим пьян или под кайфом. А сейчас в нем бурлит лихорадочная энергия, значит, в ход пошло что-то серьезнее.
– Пошли отсюда! – говорю я. – Погуляем в городе.
Нэн кивает:
– Давай в «Доан» заглянем? Хочу шоколадно-соевое мороженое. – Нэн берет сумочку с мягкого кресла в цветочек, наклоняется к хихикающему Тимми и тормошит его: – Иди наверх! Сейчас же! Пока не заснул.
– Я не засну, сестричка. Я просто даю глазам отдохнуть.
Нэн снова треплет брата за плечо, а когда тот отстраняется, то хватает ее сумочку, вынуждая остановиться.
– Нэн, сестреночка! Деточка! Мне кое-что нужно! – заявляет Тим, сделав умоляющее лицо.
Нэн поднимает бледные брови.
– Захвати в «Доане» желейные бобы! И до хренища, лады? Только зеленые не бери. Они меня пугают.
Глава 7
На крыльце я крепко сжимаю ладонь Нэн.
– Знаю! – говорит она. – С тех пор как Тима выгнали из Эллери, он катится под откос. В таком состоянии он каждый день… И бог знает, что он делает ночами. Родители абсолютно, совершенно без понятия. Мама верит каждой его лжи. «В пакетике кошачья мята. – Вон те таблетки? – Мам, это аспирин. – Белый порошок? – Мелкая соль». А за ругань она его штрафует – заставляет класть деньги в ругательную банку. Тим таскает деньги у меня из сумочки. А папа… – Нэн пожимает плечами.
Я не знаю человека жизнерадостнее, чем миссис Мейсон. Каждая ее фраза начинается с «Ох!», «Ах!», «Господи!», «Боже!». Мистер Мейсон, наоборот, вечно молчит. В детстве на Пасху мне подарили пластмассового заводного цыпленка. Мистер Мейсон очень напоминает мне его. После работы он усаживается в клетчатое кресло и почти не шевелится до самого ужина. После ужина он снова усаживается в кресло и не шевелится до отхода ко сну, то есть «заводится» он, лишь чтобы перемещаться между домом и службой, между креслом, обеденным столом и кроватью.
– Он даже поставил горшечное растение Тима со своими цветами и подкармливает его удобрениями. Только разве молодежь восьмидесятых не узнает марихуану с полувзгляда? – Нэн смеется, но в голосе ее слышны истерические нотки. – Кажется, Тим тонет, а родителей волнует цвет его плавок.
– Так почему ты не скажешь им? – спрашиваю я не в первый, не во второй, а наверное, в тысячный раз. Хотя мне ли задавать такие вопросы? Сама-то я тоже не могу честно рассказать маме о Тиме.
Нэн смеется:
– Сегодня утром, когда я спустилась завтракать, папа говорил, что, может, в военном училище сделают из Тима человека. Или в армии. Представляешь? Тим-солдат разозлит командира настолько, что его отправят в какую-нибудь жуткую пещеру и забудут о его существовании. Или он взбесит хулигана-сослуживца, и тот изобьет его до смерти. Или привяжется к жене сержанта-инструктора, и тот выстрелит ему в спину.
– Хорошо, что у тебя не было времени перебирать страшные варианты, – замечаю я.
Нэн обнимает меня за плечи:
– Саманта, прости, я скучала по тебе! Думала только о Дэниэле, ходила на его выпускные вечеринки, лишь бы из дому вырваться.
– Как у вас дела? – Я чувствую, подруге не терпится сменить тему и отвлечься от проблем Тима.
– Дэниэл… – Нэн вздыхает. – Может, мне лучше сохнуть по Мачо Митчу и Стиву Маккуину? Не разберу, что с ним такое. Дэниэл буквально зациклен на поступлении в Массачусетский технологический. Только он ведь умница, да и занятия начинаются лишь через три месяца. Июнь на дворе. Почему бы ему не расслабиться?
– Точно. – Я подталкиваю Нэн плечом. – Кто бы говорил, а, девушка, заказывающая каталоги колледжей через миллисекунду после окончания неполной средней школы?
– Поэтому мы с ним сладкая парочка, да? – спрашивает Нэн, скорчив гримасу.
Когда мы сворачиваем на Мейн-стрит, ветерок колышет листья на кленах, и они шелестят негромко, словно вздыхают. С залива веет свежестью, зеленью, солью. Когда мы приближаемся к «Дарк энд сторми», местной забегаловке, в которой подают пиво и гамбургеры, из-за двери бара выходят двое и щурятся на ярком солнце. Клэй. И очень красивая брюнетка в дизайнерском костюме. Затаив дыхание, я наблюдаю, как он улыбается ей и целует. В губы. Да еще спину поглаживает.
Ждала я, что Клэй Такер будет мозолить мне глаза, но не таким образом.
– В чем дело, Саманта? – Нэн дергает меня за руку. Что происходит? Французским поцелуем такое не назовешь, но и братским тоже.
– Это новый бойфренд моей мамы.
Клэй сжимает незнакомке плечо и подмигивает, не переставая улыбаться.
– У твоей мамы есть бойфренд? – удивляется Нэн. – Да ты шутишь! Когда это случилось?
Незнакомка смеется и гладит Клэя по руке. Подруга косится на меня и морщится.
– Не знаю, когда они встретились. Кажется, дело серьезное. По крайней мере, со стороны выглядит так. Для моей мамы.
Брюнетка, которая как минимум на десять лет моложе мамы, открывает портфель и вручает Клэю конверт из плотной бумаги. Клэй кивает, мол, ты, детка, лучше всех.