Моя жизнь по соседству - страница 89
Мама бледнеет.
– Джордж, ты говоришь ерунду! – Элис закатывает глаза. – Ты спросил, как малыш кушает, и я объяснила. Питательные вещества поступают по пуповине вместе с маминой кровью, поэтому…
– А я знаю, как ребенок попал маме в живот, – заявляет Гарри. – Мне в морском лагере объяснили. Наш папа…
– Хорош! – перебивает Джейс. – Ребята, успокойтесь. – И он снова смотрит на маму, барабаня указательным пальцем по столу.
Тишина. Неловкая. Не говоря о том, что непривычная. Джордж, Гарри, Дафф и Энди расправляются с пиццей. Джоэл расстегнул «инкассаторскую» сумку и раскладывает купюры по достоинству. Тим открыл большую пачку мороженого и ест прямо из нее. Что не ускользает от внимания Элис.
– Ты хоть понимаешь, насколько это негигиенично?
– Извини, я не подумал! – Тим виновато откладывает ложку. – Я подсел на сладкое. Не пью и почти не курю, зато обречен на патологическое ожирение.
Элис даже улыбается:
– Тим, это часть состояния отмены. Ничего необычного. Просто возьми блюдце, ладно?
Тим улыбается ей в ответ.
Снова воцаряется странная тишина, и Элис поворачивается к буфету:
– Вот, возьми.
– Хо-чу мо-ро-же-но-го! – кричит Джордж и лупит ложкой по столу.
Его настроение передается Пэтси – малышка колотит по стульчику.
– Сися! Пися! – кричит она.
Мама хмурится.
– Это ее первые слова, – торопливо объясняю я, потом заливаюсь краской. Почему я оправдываюсь? Неужели стыжусь Пэтси?
– А-а.
Джейс перехватывает мой взгляд. Боль и замешательство в его глазах для меня как пощечина. Зачем мама пришла? У нас с Джейсом все было ясно, и тут появилась она. Зачем?
Джейс кивает на дверь:
– Мы принесем мороженого из холодильника в гараже. Пошли, Сэм!
На столе еще две большие пачки.
– Но ведь… – начинает Элис, глядя на них.
Джейс качает головой:
– Сэм!
Я выхожу следом за ним. У Джейса ходят желваки, а плечи напряжены так, что я чувствую физически.
Едва мы спускаемся с крыльца, Джейс набрасывается на меня.
– В чем дело? Зачем она здесь?
Я отшатываюсь от него:
– Не знаю.
Мама держится так спокойно, будто все в порядке, и она просто заглянула к соседям. Но ведь нормальным тут и не пахнет. Откуда такое спокойствие?
– Это очередная хрень от Клэя? – осведомляется Джейс. – Он велел ей прийти и сыграть в добрую тетю, пока никто, кроме меня, не знает правду?
Слезы жгут мне глаза, еще немного, и я расплачусь.
– Не знаю, – повторяю я.
– Клэй велел ей внушить моей семье, что она такая милая, на плохое не способна, а я свихнулся и несу чушь или…
Я хватаю Джейса за руку:
– Я не знаю.
Это очередной трюк Клэя? Возможно. По-моему, это скорее демонстративный жест, предложение мира, хотя политический ход тоже не исключен. Меня мутит… Что я должна думать? Что чувствовать? Слезы, которые я до сих пор сдерживала, катятся по щекам, и я лихорадочно их вытираю.
– Прости! – Джейс тянет меня к себе, и я утыкаюсь ему в грудь. – Конечно же ты не знаешь. Просто она, как ни в чем не бывало, сидит у нас на кухне и ест пиццу. Мне от этого…
– Мерзко, – подсказываю я и зажмуриваюсь.
– Дело не только в папе, но и в тебе, Сэм.
Хочется поспорить, хочется снова сказать, что человек мама неплохой. Но если она впрямь явилась по наущению Клэя, чтобы «раскрыть свою белую пушистую сущность»…
– Эй, вы несете мороженое? – кричит Элис. – Не поверила бы, но нам не хватило!
– Секунду! – кричит в ответ Джейс, торопливо поднимает гаражную дверь, залезает в холодильник, всегда нагруженный продуктами из «Костко», и достает упаковку мороженого. – Пошли, а то они там тарелки съедят. – Он пытается растянуть губы в своей фирменной беззаботной улыбке, но получается плохо.
Когда мы возвращаемся на кухню, Джордж говорит моей маме:
– На мороженое я люблю сыпать сухой завтрак «Лакомство гориллы». Этот завтрак не из настоящих горилл.
– Да? Ясно.
– Там арахисовое масло и разные полезности. – Джордж роется в коробке «Лакомства», наклоняет ее и высыпает хлопья в миску. – Зато если купить много коробок такого завтрака, можно спасти горилл. И это хорошо, ведь они вымарывают.
«Переведи», – одним взглядом просит мама. Или это значит «Спаси!»?
– Вымирают, – подсказываю я.
– Да, да, правильно! – Джордж поливает молоком мороженое с хлопьями и тщательно размешивает. – Это значит, что они не находят себе пару и навсегда умирают.
Повисает тишина. Тяжелая тишина. «Навсегда умирают» эхом разносится по кухне. По крайней мере, для меня. Мистер Гарретт, лежащий в грязи под дождем… образ, который нарисовал Джейс, теперь сопровождает отзвук того жуткого удара. Мама тоже слышит этот отзвук? Она откладывает свой кусок пиццы и промокает губы, судорожно сжимая бумажную салфетку. Джейс смотрит на пол.
Мама встает так резко, что едва не опрокидывает стул:
– Саманта, можно тебя на два слова?
В меня впиваются щупальца страха. Сейчас мама потащит меня домой смотреть, как действует тактика выкручивания рук от Клэя. Не надо, пожалуйста! Я бросаю взгляд на Джейса.
Мама наклоняется над столом и смотрит Джорджу в глаза.
– Очень жаль твоего отца, – говорит она. – Надеюсь, он скоро поправится.
Мама стремглав бросается на улицу, уверенная в том, что я иду следом.
«Иди!» – беззвучно шепчет Джейс и кивает на дверь. Его замысел я понимаю без труда: он должен знать все.
Мамины сандалии стучат по подъездной дорожке. Я бегу за ней. Мама замирает и медленно оборачивается. Уже почти стемнело, под уличным фонарем желтеет освещенное пятно.
