Судьба-злодейка - страница 62
...«Где еще почти полдня до того, когда разлюбишь ты меня…»
Вот и август прошел, сентябрь уж наступил, уж роща отряхает… как там дальше-то? А, не важно. Не в роще дело. А в том, что его жизнь в тот злополучный день остановилась. Как в кино. И теперь у него каждый день – это «день сурка». Одно и то же. Ничего не меняется, не движется вперед. И ясно, что лучше уже не будет. Неутешительный итог: жизнь прошла впустую, сейчас – просто провал, и впереди тоже – пустота…
Ах, судьба-злодейка, зачем же вот так, наотмашь? Зачем привела в его жизнь эту удивительную девочку Марину? Зачем потом их столкнула, когда они оба выросли? Зачем разлучила так надолго? А главное – зачем снова свела? И развела. Теперь уже, похоже, навеки… Чтобы подразнить его? Разбить сердце?
Он теперь практически каждый день, как заведенный, приходит к этому торговому центру. Иногда просто сидит напротив входа. Иногда заходит на второй этаж. Каждый раз придумывает, что ему надо что-то купить. И действительно покупает. То платки носовые, то расческу, то авторучку. Кто сейчас пишет авторучками?… Но неудобно выходить из торгового зала совсем без покупки, к тому же – каждый день. Его уже, наверное, и так заприметили работники, удивляются: зачем солидный мужчина каждый день приходит за какой-то ерундой? Да и ему самому эти покупки не нужны. Он завел теперь дома специальный «долгий ящик», куда складывает все эти мелочи. Такой вот рукотворный алтарь имени Марины.
А приходит сюда потому, что в первом этаже расположен книжный магазин «Славянские руны». И каждый день мысленно назначает здесь Марине свидание. А где еще? К нему домой она не придет; ее адреса он не знает. Выходит, только это место их объединяет. «Книжный мир», наоборот, разъединил их, поэтому туда ноги не несут. Конечно, Марина никогда не покажется ему на глаза. Наоборот, обойдет десятой дорогой. Но вдруг все же передумает?
...«Знаю, на свете нет нелепей мечты, но сентябри вдруг перепутаешь ты – и придешь ко мне, вновь ко мне…»
До чего же песня в тему! Даже удивительно… Впрочем, наверное, к его ситуации сейчас подходит любая страдательно-рыдательная композиция…
А в торговом центре, у большого окна, стояла женщина и с высоты второго этажа смотрела на мужчину, понуро сидящего на лавочке. Даже отсюда можно было понять, какое у него настроение. Хуже некуда. Жалко его. Впрочем, сам же и виноват. Пускай теперь терзается. А ей до его страданий дела нет. О собственном спокойствии надо думать. А то не успеешь опомниться – и вся хорошо налаженная жизнь, со всеми тщательно оберегаемыми тайнами, покатится в тартарары. Еще не хватало!..
Вот тоже моду взял: каждый день к «Рунам» приходит! Ей теперь и в магазин-то не зайти! В любую минуту можно с ним столкнуться. Не дай бог… В прошлый раз, в «Книжном мире», ей удалось улизнуть, потому что он этого не ожидал. А теперь он во всеоружии, готов к любым неожиданностям. Теперь так просто от него не отделаешься.
Она заприметила его позавчера. Хорошо, что издали. И не стала идти в магазин, просто ушла. Вчера подходила к торговому центру с опаской. И не зря: он снова сидел на лавочке напротив входа в «Руны». Ясно было, что ее ждал. Она снова ушла незамеченной. Сегодня решила зайти в центр с другого входа, где продавались промтовары и был эскалатор. Поднялась на второй этаж, выглянула в окно. Так и есть: сидит. Он что же, работу бросил, что ли?
Ну сиди, сиди…
Рано или поздно надоест. Перестанет ходить.
Прислонившись к стеклу, она смотрела на него. Подумать только: Роман Полынин, любовь всей ее жизни… Она ведь никого больше не любила. Даже на пять минут не влюблялась. Потому что никто не мог сравниться с ним. И почему она такая дурочка? Он же изводит ее вечно, жить мешает. А сердце все равно к нему тянется. Вот как это объяснить? Никак. Это необъяснимо.
Ну, предположим, ее найти он не сможет. Нет данных. Но он что-то такое сказал, что готов обойти все школы. Будет искать учительницу по имени Людмила. Да сколько угодно! Милочка-то – не Людмила вовсе, а Эмилия. Назвала ее так в честь любимой бабушки. Потому что бабушка была ее единственной заступницей на этом свете, и на том свете осталась ее ангелом-хранителем. И еще вот что замечательно: Милочка оказалась полной тезкой своей прабабушки – и по имени, и по фамилии.
Когда Марина захотела обмануть судьбу, она просто поменяла паспорт. Бабушка в девичестве носила простую фамилию – Белова. И Марина тоже стала Беловой. А до этого была Шокиной. Может, поэтому у нее вся жизнь – сплошной непрекращающийся шок?
В первом классе все друг другу дают прозвища, чаще всего – производные от фамилии. Зайцев становится Зайцем, Кузнецов – Кузнецом или Кузей, Киселев вынужден отзываться на кличку Кисель. Марина сначала думала, что от ее фамилии никакой клички не придумать. Зря надеялась! Ее тут же прозвали Шоколадкой. Ну, это красиво, так что она даже не обижалась.
В общем, была полжизни Шокиной-Шоколадкой, потом резко стала Беловой. Отсюда – Белый Шоколад. Вот и весь секрет ее псевдонима. Но Роману об этом знать незачем.
Она смотрела на него, не отрываясь. Хорошо, что здесь стекла тонированные, ее с улицы не разглядеть. А вот она может разглядывать его сколько угодно. Надо же, сгорбился, даже как-то постарел, что ли. Неужто так переживает?
...Может, подойти? Жалко его…
Нет! Себя жальче. Скорпион – он и есть скорпион. Так и будет жалить. Зачем ей это? У нее есть Мила, есть любимая работа, есть уютный дом. Есть всё, что надо для спокойной жизни. А Полынин – это же всегда бомба замедленного действия. Никогда не знаешь, где рванет. Вот кто мог подумать, что плановая поездка в «Книжный мир» обернется для нее кошмаром? Вздумал ее рассекретить. Был уверен, что она запрыгает от счастья! А тётки-читательницы ее чуть не заклевали, самозванкой обругали! Как будто это была ее идея… Она сама тогда едва не умерла от ужаса. Не готова она к такому неожиданному каминг-ауту. И никогда не будет готова. Так что с Полыниным ей не по пути.
