Бандеровка - страница 28
— Но я же с тобой буду!
— Тебе интересно посмотреть на войну?
— Да.
— Богдана, окончательное — нет!
Она разочарованно вздохнула. Саша налил еще вина.
— Давай выпьем за то, чтоб я побыстрей порешал в Волгограде все дела — и вернулся.
Богдана промолчала, еле заметно кивнув головой. Они чокнулись бокалами.
Саша выехал в Волгоград на следующий день. Последний вечер они валялись на диване, смотрели фильмы, потом занимались любовью. Черные волосы Богданы пахли душистой луговой травой. Они лежали на подушке густой копной, и Саша зарылся в них лицом. Прохладной ладонью Богдана ласково водила по его спине — от лопаток к пояснице. Уезжать совсем не хотелось, но Саша понимал, что останься он здесь еще на чуть-чуть, — и его депортируют. Он бы никогда не покинул ее, так бы и прижимался к ее теплому бедру и вдыхал запах ее волос, слушал ее звонкий смех, милую болтовню, чувствовал, как летний ветерок из открытого окна сдувает жар с его кожи. Это было его счастье: ждать, что вот сейчас она начнет путаться в словах, потом замолчит, повернется на правый бок, а через минуту крепко заснет. И тогда он обнимет ее и тоже заснет рядом.
Летней душной ночью под стук колес Саша пересек границу после долгих тщательных проверок. Не прошло и суток, а он уже скучал по Богдане. Темнота лепила ее образ рядом, в легком сквозняке было ее дыхание. Два дня. Два дня он пробудет в Волгограде, — и скорее назад, в Киев! Он смотрел в потолок вагона, черные тени бежали и бежали по нему бесконечно. Он проваливался в дрему, просыпался, открывал глаза, и видел все ту же зыбкую тьму. Поезд как будто выпал из времени. Шли часы, месяцы, годы — а черные тени продолжали бежать. Поезд летел в пустоту, и, казалось, день никогда не наступит, поезду не суждено остановиться.
* * *
С легким рюкзаком за спиной, где лежали только ноутбук и смена белья, Саша шагал знакомыми с детства улицами. Вот его дом и старая площадка, где они с братом и соседскими мальчишками играли в казаки-разбойники, и беседка, где они позже, прячась от мамы, пили пиво. Теперь все уже казалось обветшалым и маленьким. Многое изменилось. Он переехал в Киев и женился, а брат успел развестись. Саша знал о разводе от мамы, Леша на эту тему никогда не разговаривал. Отношения братьев стали разлаживаться в подростковом возрасте, когда вдруг выяснилось, что у них разные отцы. Мама родила Сашу не от мужа. Это и было причиной постоянных родительских ссор. Тогда Саша ушел в учебу, а Лешу затянула улица. Он часто приходил домой поздно и пьяным, дрался, попадал в милицию. Саша думал, что брат винил его во многих семейных и собственных проблемах. Несколько раз он пытался переломить эту ситуацию и снова подружиться, но отчужденность между ними только росла. Отчима Саша всегда считал своим отцом, несмотря на то, что тот относился к нему достаточно холодно, хотя никогда не бил и не наказывал. И только мама металась между ними всеми, как загнанный зверь, стараясь угодить каждому.
Он зашел домой. Пахло пирогами: мама ждала, готовилась к его приезду.
— Кто дома? Я приехал! — крикнул Саша.
Мама выбежала из кухни, на ходу снимая фартук и поправляя волосы.
— Ты уже здесь! — она принялась с чувством его обнимать. — Сейчас обед будет готов! Похудел что ли? У вас там хоть есть что есть? Передают — магазины пустые, люди в очередях стоят.
— Мам, все у нас там есть. Так же, как и здесь, супермаркеты ломятся, — он улыбнулся и поцеловал ее в щеку.
— Ой, я не знаю… Давай хоть круп тебе сложу в обратную дорогу.
— Ничего не надо. Пойдем на кухню, покажешь мне, что ты печешь!
— Изголодался там… Тапки вот обуй.
— Мам, я босиком, мне жарко!
В духовке румянился пирог с вишнями. Белые занавески на окне легонько колыхались. На подоконнике цвела фиалка, и еще какие-то отростки пускали корешки в стаканах. Все так же, как перед отъездом. Только мама суетилась и волновалась больше.
— Мамуля, как ты живешь?
— Да как живу, волнениями. То за Лешу, то за тебя. Но Леша хоть на глазах, а ты вот уехал — да в неудачное время.
Саша крепко обнял маму.
— Ну почему же неудачное? Очень даже удачное — я встретил самую лучшую девушку.
— Ой, родной… Ну пойдем, хоть фотографии ее покажешь, а то ты пересылал, а я открыть не сумела.
Вечером приехал брат. Ввалился в дом, громко топая тяжелыми ботинками. От его вида Саше стало не по себе. Брат изменился: обрюзгли и обвисли щеки, нахмурились брови, образовав глубокую морщину на переносице, глаза больше не смотрели открыто и прямо. Сердце Саши сдавило тяжелое предчувствие. Они поздоровались и обнялись.
— Леш, как дела? Как работа?
— Да нормально, — буркнул он, разуваясь. — А тебе мать не сказала?
— Что именно? — аккуратно спросил Саша.
— Что у меня работы больше нет.
— Нет, я не знал.
Леша шмыгнул носом.
— При разводе отдал ей бизнес. Пусть теперь как хочет там.
— А ты?
— А я? Еду хохлов бить, — оскалился он.
— Что?
— Мир в Новороссии устанавливать, а то бендеры никак не успокоятся, мирное население начали уже расстреливать.
— Леш, ты не понимаешь, что там происходит, — у Саши задрожал голос. — Какие еще «бендеры»?
— Да такие!
— Украина просто хочет сохранить границы своего государства, удержать территорию, чтоб она по кускам не развалилась. Сепаратисты хотят отделиться… Ну представь: в России бы Сибирь вдруг подняла флаг Китая, а свой триколор растоптала…
— Я не понял, ты бендеровец, что ли? Поддерживаешь фашизм на Украине, — Леша набрал слюну, чтобы плюнуть, но, вспомнив, что находится в квартире, со злостью проглотил. — Я смотрю, у тебя, где кормят — там и родина! Украинцы, значит, хорошие, а русские плохие?
