Несломленная - страница 48

— А это вот, тебе, — он обернулся назад и извлёк откуда-то букет мелких розочек в дешёвой шелестящей обёртке. Заметив мой удивлённый взгляд добавил: — По-дружески.

«Тоже мне — друг, самому не смешно?». Но букет всё-таки взяла.

Слава Богу, дожив до тридцати двух лет, я более-менее научилась разбираться в мужчинах, по крайней мере подкат от дружеского жеста отличить могла. Сейчас Мамон определённо подкатывал.

Пока мы ехали, я искоса посматривала на его профиль и думала о том, что если бы кто-то сказал мне шестнадцать лет назад, что сам Мамонов будет подбивать ко мне клинья, я бы сочла того человека сумасшедшим.

Приоделся, надушился, на цветочки раскошелился… Как жизнь, однако, всё расставляет на свои места.

— Может, в ресторан заедем, поболтаем? Сто лет же не виделись, — нарушил он неловкую тишину.

Немного подумав, я решила, что почему бы и нет, по крайней мере я ничего не теряю. Да и что греха таить, мне действительно льстило его внимание. Как целебный бальзам на израненную душу.

— Лучше на Комсомольскую набережную, со школы там не была.

— Ну на набережную, так на набережную, — широко улыбнулся он.

Повернув налево в сторону проспекта Мира, мы, под аккопонемент мэтра Стинга поехали к реке Усманка.

Часть 40

На набережной не изменилось ровным счётом ничего. Даже старый покосившийся парапет, оберегавший от падения в воду потерявших бдительность зевак, остался таким же старым и покосившимся. Милый добрый Н. был очарователен своим постоянством. Огромное количество навесных замков, облепивших как гроздья винограда несчастный забор, так и норовили своей тяжестью вывернуть с корнем хлипкую конструкцию, утянув за собой кого-нибудь в воду. И кто вообще придумал эту традицию: вешать замок, а ключ выбрасывать в реку? Интересно, принесло ли это хоть кому-нибудь счастье и спасло ли хоть чей-то брак?

— Я не знал, тёмное ты любишь или светлое, поэтому взял и то и то, — Кирилл поставил на перила четыре бутылки «Клинского», положив рядом пачку сухариков "Три корочки".

Смотря на эту «поляну», я не смогла сдержать улыбку.

Нет, я вовсе не любила пафос и дорогие заведения, но даже для меня это было перебором. Хотя… почему бы и нет. Подобные маленькие глупости скрашивают жизнь. В подростковом возрасте я этот этап миновала, вот сейчас самое время наверстать упущенное.

Взяв бутылку светлого, Кирилл ударом ладони ловко сбил крышку о край забора. Перевернувшись в воздухе, та с тихим всплеском утонула в тёмной глади воды. Отдав мне бутылку, он провернул то же самое со второй.

— А ты профи, смотрю, — одобрила я его работу и, облокотившись на свой страх и риск об ограждение, сделала глоток тёплого пенистого напитка.

— Ну да, — искренне обрадовался похвале Мамонов, притулившись рядом. — Мы с пацанами тут часто зависаем. Санёк Рощин, Ванька Брыкалов, помнишь их? Петька Селивёрстов с нами тоже гудел, но недавно упекли, за разбой. В Самаре сидит.

Помнится, отец Селивёрстового был крутым местным авторитетом, полжизни оставившим на зоне. И сынок теперь туда же. Яблочко от яблоньки. И поделом, Петька мне никогда не нравился.

Мы стояли, пили дешевое пиво и смотрели на до боли знакомый вид, открывавшийся с Комсомольской набережной.

Вдали, прямо над водой, проходил длинный железнодорожный мост. Бесконечный состав разномастных грузовых вагонов проносился мимо, издавая длинные тревожные гудки. Солнце уже садилось, оставляя на воде розово-рыжие блики.

Я и Кирилл Мамонов. Было в этом что-то сюрреалистическое, и в то же время казалось, будто нет в этом ничего необычного. Просто я и Мамонов.

— А Толяна Звягинцева помнишь? За последней партой сидел, чесноком от него вечно воняло? На заводе нашем работает, на Топольковой женился, четверых настругали и пятого ждут, прикинь? — продолжил он, гоготнув. — Сысоева Нелька в Москву укатила, Абрамова вообще за турка замуж вышла. Говорят, мудохает он ее там по-черному…

Я хотела поинтересоваться, куда укатила Журавлёва — ещё одна виновница моих подростковых страданий — но решила оставить любопытство при себе.

— Миха Хавлин совсем спился, три раза уже кодировался, и всё до первого срыва, — поведал Кирилл, тем временем допивая пиво.

Шустро он, и десяти минут не прошло.

— Галька Лаврова в гастрономе на Кольцовской работает…

— Галька? — переспросила, заинтересовавшись.

— Ну да, вы ж вроде с ней дружили? Не общаетесь?

— Да как-то нет… — уклончиво ответила я. Незачем ему знать подробности разрыва нашей дружбы.

— Растолстела она так. Два раза в разводе, двое пацанов. Помню, клеилась ко мне на выпускном, вроде скромница такая в школе ходила, а винишко понюхала, сразу в штаны полезла, — усмехнулся Кирилл, откупоривая вторую бутылку.

— Лаврова? Ты ничего не путаешь? — не поверив услышанному, округлила глаза.

— Ну да. Тебя ж не было на выпускном? Все девчонки наклюкались и такое шоу устроили, Мальцева вообще стриптиз танцевала, всё вплоть до трусов сняла. Жаль, что тогда мобильников с камерой не было, было бы угарно выложить на "Ютуб", — прыснул со смеху он, разбрызгивая янтарные капли.

Новость о выходке Лавровой неприятно удивила. Хоть я никогда и не говорила с ней о своей симпатии к Мамонову, но она обо всем догадывалась и частенько подкалывала, заставляя меня тем самым густо краснеть. Она же неустанно повторяла, что Мамонов такой отвратительный, такой мерзкий и невоспитанный, что будь он последним парнем на земле, она бы на него даже не посмотрела. А на деле вон оно что… Раскрылась подружка спустя столько лет.