Давай никому не скажем - страница 126
После ухода Яна я быстро собралась и поехала в коммуналку. Пьяный Коля невнятно пробубнил, что мать на смене. Успев запрыгнуть в последний автобус, всеми силами сдерживая слёзы поехала к ней на работу.
Как мантру я повторяла про себя, что это не правда, что это чья-то шутка, розыгрыш, и сейчас она найдёт логичное объяснение тому, откуда это фото оказалось в кармане пиджака отца Яна.
Открыв двери главного входа, вошла в прохладный холл больницы. В нос ударил запах медикаментов и хлорки. Я шла по обшарпанным коридорам до подсобки матери, едва не сбивая с ног прогуливающихся после вечернего обхода больных.
Забежав по гулким степенькам на второй этаж, увидела вдалеке сгорбленную фигуру матери: она окунала швабру в металлическое ведро и, ловко работая локтями, натирала до блеска выцветший линолеум.
— Янка? А ты чего тут? — мать прекратила надраивать пол и выпрямилась.
— Помнишь то утро, когда ты сказала мне, что мужчина на фото в «Вестнике» — мой отец? — без предисловий выпалила я.
— Ну? И чего? — подозрительно прищурилась она.
— Это правда? — затаила дыхание, молясь, что ответ будет отрицательным.
— Ну конечно правда! А ты думала, мамка твоя совсем спилась и бредит?
— Расскажи, как вы познакомились, где!
— Не буду я ничего рассказывать! Все это сто лет назад было и быльём поросло, — мать щедро намочила тряпку, и принялась размазывать грязную воду по полу.
Вскипев, выдернула у нее из рук швабру и, грубо схватив за предплечье, отвела к окну.
— Ты чего? Совсем спятила? А ну пусти! — возмутилась мама, выдёргивая рукав рабочего халата.
— Рассказывай! — сквозь зубы прошипела я.
— Рассказывай! — сквозь зубы прошипела я.
— Ну а чего рассказывать? — мама обиженно одёрнула полы халата. — Познакомились мы летом семьдесят четвертого, сразу закрутился у нас бурный роман, со всеми вытекающими — взрослая, сама понимаешь. А потом этот кобелина бросив меня, свалил к своей законной жене и ребенку. А я беременная оказалась, только вот предъявить уже было некому.
— Так он же не жил в то время здесь! — вспомнила, цепляясь за соломинку.
— Ну да, не жил. В отпуск приезжал что ли, разве упомнишь теперь. Ну вот и пришлось мне рожать тебя одной, где мне его искать-то было? Не знала я где он живёт. Да и не хотела искать. Воспользовался и кинул, скотина.
— Это… правда? — выдохнула, заранее зная ответ.
— Ну конечно правда! Зачем мне врать-то?
— А вот эта фотография у Набиева тогда откуда? — достала снимок из сумки, и сунула в руки матери. — Ты же говорила, что он не знал о моём существовании!
Разглядывая фото, она заметно стушевалась, впрочем, тут же взяла себя в руки.
— Ну раньше не знал… а теперь вот узнал! Я как в газете его наглую морду увидела, взяла и позвонила, да и рассказала о тебе.
— Зачем?!
— Ну как зачем, пусть знает! — глаза её забегали. — Рассказала, и карточку твою вот эту подарила.
— И всё?
— И всё, а что ещё? — вскинулась она и подозрительно прищурилась.
— Значит это всё-таки его машина стояла недавно у остановки… — проговорила вслух, подтверждая горький факт. — К тебе приезжал? Тогда и рассказала?
— Да-да, точно, тогда, — быстро закивала мама, и забрала из моих ослабевших рук швабру. — Ой, да забудь ты о нём, не было отца — и это не отец. Не нужны мы ему, доченька, не я, не ты… Бог ему судья.
Я её больше не слушала: на подгибающихся ногах медленно пошла вниз по лестнице, толкнув по пути мужчину на костылях. Он что-то проворчал мне в спину, но его я не слышала тоже.
Слёзы застилали глаза, разум помутнел, отказываясь верить в ударившую наотмашь действительность.
Ян мой брат.
На ощупь выбравшись из здания больницы, вышла в непроглядную ночь.
Не разбирая пути, пошла вдоль дороги. Дождь нещадно молотил по затылку, могильный холод забирался под незастёгнутое пальто, а я шла и мечтала о том, что лучшее, что сейчас может произойти, это если какой-нибудь лихач не справится с управлением, и безжалостно размажет меня по асфальту.
Ян. Мой. Брат.
Разве жизнь имеет теперь смысл? Зачем жить? Для чего?
Я никого и никогда так сильно не любила, никогда моё тело и мой разум не желали так сильно ни одного мужчину.
Как мне жить с осознанием того, что я спала с собственным братом? Как вообще жить без него? Знать, что где-то там у него появилась жена, дети…
Я не выдержу этого. Я всегда думала, что сильнее, чем есть на самом деле.
Нет, я слабая, я настолько слабая…
Слёзы вперемешку с дождем застилали глаза, мир превратился в неясное размытое пятно.
Мигающий фонарь, свет фар, ледяные брызги, оглушающий визг шин…
— Эй, ты что, больная? — из облепленной грязью «шестёрки» выскочил тощий паренёк и, схватив меня за плечи, резко встряхнул. — Ты чуть под колёса мне не попала, дура! Эй, ты что, обдолбанная? — тряхнул сильнее, заглядывая сквозь занавесь дождя в мои лишенные смысла глаза.
— Простите, я не заметила как вышла на дорогу, — проговорила каким-то чужим механическим голосом и, обойдя сначала его, а потом машину, пошла дальше, утопая в чвакающей грязи.
— Стой! У тебя что, случилось чего? — крикнул мне вслед.
Случилось. Только что я похоронила свою любовь. Свою душу.
— Давай я подвезу, куда тебе? А то на тебя смотреть страшно, бледная как смерть, — догнал, перепрыгивая глубокие лужи и, взяв меня под руку, довёл до Жигули, бережно усадил в тёплый салон.
Внутри уютно пахло хвоей, на зеркальце брелок в виде ёлочки, на приборной панели прилепленные иконки. Я смотрела перед собой, игнорируя стекающую с волос воду.
