Разрушенные (ЛП) - страница 102

Но она знала то, чего не должна была знать. Она знала, что ее время ограничено. Она вела себя не по возрасту, тем не менее, она имела дело со всем этим с таким тонким чувством приличия и чувствительности.

Слезы тихо текли по моим щекам за Фокса и Клару. Два человека, которые были связаны и притягивались друг к другу, два человека, которые могли разрушить друг друга.

— Я не хочу, чтобы люди знали. Я не хочу, чтобы люди догадывались о моей истории или представляли мои преступления. Каждый день я пытаюсь забыть, но каждый день помню, благодаря телу, с которого никак не стереть все это и не исцелить. Но если вы хотите знать, я расскажу вам историю за всеми этими шрамами и порезами. Я никогда не забывал — воспоминания яркие и никогда не покидали мою голову. — Его голос наполнен ненавистью к себе и мольбой.

Я покачала головой. Я никогда не хотела знать. Думала, что хотела. Думала, что хочу раскрыть его секреты, но не могла заставить его жить без прошлого, не тогда, когда оно так глубоко жило в его коже в настоящем.

У Клары не было таких колебаний.

Ее маленькая рука взметнулась вверх, указывая на шрам, выступающий на его бедренной кости.

— Он выглядит как шарм от ке-ке-кесарева. У мамы есть такой, и она говорит, что любит его, потому что он напоминает обо мне. — Она повернулась в моих объятиях, чтобы оставить поцелуй на моей щеке. — Знаешь, я не хотела напугать тебя.

Я прижала ее ближе, сильно сжимая.

— Я люблю этот шрам. Я благодарю Бога каждый день за него, потому что так ты появилась в моей жизни. — Она вздохнула и прижалась ближе, пока смотрела на Фокса.

Опустив глаза, он провел пальцами по шраму.

— Это от кинжала, похожего на тот, что выбрала ты. Это был тест — отсев новобранцев, тех, кто мог справиться с сильной болью от тех, кто не мог.

Мои руки хотели накрыть уши Клары. Я послала Фоксу предупреждающий взгляд.

— Возможно, мы услышали достаточно для одного дня. — Я послала еще одно сообщение своими глазами. «Прекрати. Ты напугаешь ее. Ей не нужно знать детали».

Фокс кивнул.

— Теперь мы будем избегать шрамов. Я расскажу тебе историю этого. — Втянув воздух, он отвернулся от нас.

Мой рот открылся, челюсть обвисла в шоке. Если я думала, что его грудь была покрыта следами от прошлого, его спина была куском пергамента, на котором была написана вся история на каждом свободном сантиметре кожи.

Клара подпрыгнула на моих коленях, убрав мои руки от нее.

— Ничего себе. — Она пошла вперед, смотря на его татуированную спину. Золотистый оттенок языков пламени освещал хребты его мышц и мерцал над серебром его шрамов, как какое-то дорогое ювелирное украшение. — Что случилось с тобой? — Клара наклонилась, детское удивление светилось в ее глазах.

— Жизнь случилась со мной, малышка.

Я не знала, хочу смеяться или плакать. Одним движением Фокс отдал все, что у него было. Он обнажил свою душу, опустил каждый барьер, поэтому мы могли понять его лучше.

В этот момент я ненавидела себя, что так много скрывала от него. За то, что судила его. За то, что не понимала и не проявляла сочувствия.

Его тату не было чем-то, чем он гордился. Это не было достижением или чем-то, что он заработал. Это было ясное сообщение, говорящее о собственности. Каждый рисунок говорил о владении и контроле.

Мое сердце было переполнено чувствами за этого сломленного воина. Мои глаза жгло от слез.

Посмотрев через плечо, он пробормотал:

— Теперь готова для своей истории?

Клара кивнула, удивленная, ее глаза путешествовали по его разрисованной спине. Фокс согнул колени и рухнул на пол. Клара шагнула ближе, тяжело дыша.

— Могу я... я хочу…

Фокс сжал руки в кулаки, прижав их к бедрам.

— Ты можешь. Я расскажу тебе что трогать и расскажу тебе историю.

Огромная улыбка расползлась на ее лице, затем она нахмурилась.

— Все печально? Я не знаю, хочу ли слушать что-то такое печальное.

Фокс мягко рассмеялся.

— В жизни всегда есть печаль, малышка. Жизнь полна страданий и горьковато-сладких надежд, но ты мой счастливый конец. Ты моя удача, поэтому запомни то, что я скажу тебе.

Клара вытянула руку, чтобы прикоснуться.

Мое горло пересохло, когда Фокс пробормотал:

— Будем действовать медленно. Начнем с самого верха.

Я была готова устремиться вперед и забрать свою дочь. Это было самое опасное место для нее, чтобы прикасаться к нему. Оружие мелькало в каждом углу, пожар вздымался рядом со мной. Он мог ударить ее и сжечь все доказательства в считанные мгновения.

Клара кивнула, ее пальцы дрожали, когда она осторожно положила руку на основание его шеи, где был нарисован кельтский узел.

Фокс сказал:

— Это символ никогда не заканчивающейся войны. — Он остановился, прочистил горло. — Однажды мальчик, рожденный с королевской кровью, убежал слишком далеко от дома. Он не слушал предупреждения матери и думал, что знает лучше. Их замок был на краю волшебного леса, где медведи и волки играли в снегу. Маленький мальчик исследовал лес часами, искал их, но не нашел ни одного волка или медведя. Но он нашел кое-что другое.

Клара опустила руки к следующему тату, желая, чтобы Роан продолжал.

Роан.

Я задумалась и назвала его настоящим именем в своей голове.

Он вздрогнул, когда ее пальчики очертили образ девушки ангела, которая склонилась над карающим мечом, что лежал на ее коленях; в круге, где была тату, также были написаны три слова.

— Это отметка Призрака. Ангел смерти и наши три обещания: Невидимый, непроницаемый, непобедимый. Это было обещанием, проклятием и нашей судьбой.