Разрушенные (ЛП) - страница 135

Фокс замедлился на светофоре. Его рука исчезла в его кармане и вытащила ожерелье Клары со звездочкой.

Я сделала глубокий вдох. Мое сердце забилось сильнее, когда он благоговейно застегнул его вокруг шеи. Он погладил серебро, на его лице отражалась любовь и печаль.

Я посмотрела в сторону, не в состоянии вынести острые стрелы печали, что вонзились мне в душу. Боль от ее смерти была поделена — вторая половина досталась мужчине, который знал ее такой короткий срок. Мужчине, которого я все еще по-настоящему не знала.

Загорелся зеленый, и Фокс тяжело вздохнул. Поставив машину на передачу, он мчался по дороге и пригороду, который я не знала.

Километр за километром мы проводили в тишине. Либо слишком озабоченные смертью Клары, чтобы рисковать говорить, либо выяснять, исчерпан ли наш спор в достаточной мере, чтобы переходить к чему-то новому.

Он выглядел таким странным, таким сильным, когда носил серебряную цепочку. До этого момента, единственные украшения, которые он носил, были шрамы и татуировки, но глубоко в своем сердце я знала, что он никогда не снимет это. Каждый раз, когда я буду смотреть, как он носит ожерелье, это будет напоминать мне о ней. Я буду помнить ее. Так как это и должно быть.

— Куда ты ездил? — спросила я, когда мы ехали дальше по дороге через город.

Он посмотрел на меня, костяшки его пальцев побелели вокруг руля.

— Мне нужно было покончить с одним делом.

Из-за холода моя спина покрылась мурашками.

— Ты был на еще одной битве.

— Почему ты так думаешь?

Я пожала плечами. Я не могла объяснить изменения в нем, когда он дрался — легкость или освобождение от демонов, которыми он страдал. Да, в этот раз, казалось, что ему было легче — он был более стабильнее, чем когда-либо.

— Ты кажешься другим. — Он был... нежнее. Его серо-белые глаза не были населены призраками, как будто он решил оставить свое прошлое позади.

— Ты знаешь, почему я дрался? Ты можешь представить потребность найти выход от внутренней боли? — он быстро на меня посмотрел, прежде чем снова сфокусировался на дороге.

— Да. Я могу понять это.

— Ты понимаешь, когда я говорю, что бой для меня — это лекарство? Но эта боль мое спасение. Я наношу себе повреждения, потому что не могу найти другой способ освободить темноту внутри меня.

Он потянулся и взял мою правую руку, сильно сжимая.

— Я долгое время наносил себе повреждения. Это наполняло меня стыдом, но, несмотря на то, что я так сильно хотел остановиться, я не мог. Я не могу пообещать, что смогу отказаться от этого полностью, но с этого момента, я буду пытаться и найду другой способ. — Он улыбнулся. — Клара помогла и с этим тоже.

— Как? — я едва шептала, слишком увлеченная тем, чтобы узнать больше того, что скрывалось под его маской.

— Потому что ее смерть обеспечила меня неограниченной болью. Мне только нужно подумать о ней, и желание калечить себя исчезает.

Я не знала, как ответить. Я ненавидела мысль, что он использует память о Кларе, чтобы избежать желания ранить себя. Он загрязнял память о ней, используя для таких эгоистичных целей? Но с другой стороны, я была рада, что она продолжала помогать, даже из могилы.

— Не ругайся. Он нуждается в тебе.

Мелодичный голос Клары приходил и уходил. Я спросила:

— Ты ходил туда не просто, чтобы драться, не так ли? — в нем произошла какое-то изменение. Появилось напряжение и едва найденный покой.

— Нет. Мне нужно было увидеть кое-кого. Попрощаться с прошлым, в котором я никогда не хотел жить. — Фокс сжал мои пальцы еще раз, прежде чем положил руку на руль. — Я возвращался в Россию.

Мое сердце забилось сильнее, когда разум наполнился изображениями снега и льда.

— Я убил людей, которые сделали меня таким. Я решил перестать полагаться на других, чтобы исправиться, и найти исцеление самостоятельно.

Он сделал то, на что я надеялась все это время? Что-то сломалось и покинуло его разум? Во мне пылала надежда, отгоняя черное облако печали в этот прекрасный момент.

— Вот почему ты можешь обнимать меня? К тебе можно прикасаться? — я игнорировала голос, который говорил мне, что он был напряжен и вибрировал энергией, когда я обнимала его в ответ. — Ты свободен?

Его плечи поникли, он грустно улыбнулся.

— Не свободен, но уже лучше.

Я ненавидела отчаяние в его глазах. Он выглядел виноватым, как будто сделал что-то неправильное, вернувшись ко мне лишь незначительно «исправившись». Он не мог быть далек от истины. Тот факт, что он пытался исцелиться, значил очень многое.

— Могу я прикоснуться к тебе?

Его глаза вперились в мои. Он стиснул челюсть, но кивнул.

Очень осторожно я положила ладонь на его левое накачанное бедро.

— Я так горжусь тобой. Знаю, что это звучит странно, но ты взял на себя контроль и должен праздновать свой прогресс, а не ненавидеть то, что исцелен не полностью.

Его глаза вспыхнули, когда он наклонился, чтобы прижаться в нежном поцелуе к моим губам.

— Я клянусь, что проживу тысячу лет и так и не смогу заслужить тебя. — Отстранившись, он повернул на подъездную дорожку к воротам дома на открытой местности Наррабеена. Окрестности впечатляли современной архитектурой, все было новым и сверкающим, и прямо через дорогу от пляжа.

Я моргнула, когда он нажал на пультик, и ворота открылись. Дом был двухэтажный белый и стеклянный. Океан разбивался позади нас, звуча как приглушенный гром, приглашая нас. Огромные двойные двери гаража открылись, предоставляя нам тень и огромный бетонный дом для Порше Фокса.