Я люблю свою работу? - страница 46

чтобы удержаться на своем месте.

Памятьвоспроизводит все странности в поведении Рябинова за последниенедели, и по спине пробегают мурашки: вверх, вниз, снова вверх.

– Витя всезнает... И ничего мне не сказал, – произношу я.

– Конечно, знает,он же не дебил. Поэтому тебе ничего и не сказал. Зачем тревожитьсвою любимицу? Умоляю, не стоит все усложнять и бежать к нему срасспросами: он сам тебе все скажет, когда посчитает нужным. Тыведь умная.

Сомнение собираетвещички: все ясно, как день, так что нет нужды оставаться вглубинах моей встревоженной донельзя души. Гоша явно мне льстит:была бы я умной, давно бы проработала свои действия на несколькоходов вперед. Но я этого не сделала, потому что до последнегосомневалась в намерениях Петровича – до того самого момента, покаменя не ткнули лицом в очевидное. И кто это сделал? ВездесущийШаров! Вот кто продумывает все наперед, вот кто знает все секреты,вот кто может позволить себе фирменную улыбку в любой ситуации… Ая… Сижу перед ним, как кролик перед удавом, и таращусь на Джоконду,которая смеется надо мной.

Высокий блондинвыставляет на стол заказ: айриш-бокал с латте, апельсиновый сок вграненом стакане, чашку эспрессо и стопку с зеленоватой жидкостью,которую Гоша сразу же выпивает залпом.

– Полегчало? –спрашивает блондин.

– Да, – отвечаетГоша, чуть поморщившись. – Спасибо, Серый.

– Зачем ты мнепомогаешь? – интересуюсь я, когда мы снова остаемся наедине.

– Не знаю. Ты мненравишься.

Нравлюсь?Тщеславие хлопает в ладоши, но сразу же получает подзатыльник отздравого рассудка: в симпатии со стороны Шарова нет ничего хорошего– все знают, каким образом его симпатии реализовываются. Каквыяснилось, я не умею продумывать все наперед, но я умею весьмаубедительно изображать равнодушие, чем и стоит сейчас заняться.

– Чем же?

Мой голос звучитболее чем бесстрастно, и Гоша чуть морщится – совсем так же, какпосле выпитой зеленой жидкости. Здравый рассудок хвалит меня заотличное актерское мастерство и советует продолжать в том жедухе.

– Мне простонравится, что ты мне нравишься, – произносит он после минутнойпаузы.

– Что, прости? –изгибаю бровь.

– Мне нравится эточувство. Где-то в глубине души я хочу тебя, но это не суть. И этобы все испортило.

Тщеславие,оправившись от подзатыльника, больше не хлопает в ладоши, а топаетногами, требуя немедля осадить наглеца. Актерского мастерстваоказывается недостаточно, чтобы скрыть возмущение.

– Только не надоубеждать меня, что ты мне не отдашься! Я не такой тупой, чтобы бытьуверенным в обратном, – Гоша смеется. – Предпочитаю простонаслаждаться. Издали. Вот, например, твой парфюм – тебе же нравитсяего запах?

Утвердительнокиваю.

– Но ты же небудешь пить из флакона, правда? Ты всего лишь нанесешь его на кожуи будешь наслаждаться ароматом.

– Вот уж недумала, что ты такой эстет, – пытаюсь скрыть удивление засарказмом.

– Да ладно? А чтоты думала? Лучше даже и не говори! Так что, крошка Мэри, мне оттебя не нужно ничего плотского. Если ничего не начинать, то это ине закончится. Теперь понимаешь? И, кстати: твой парфюм мне тоженравится. Так что, мы – друзья? – он приподнимает брови.

«Последнее время унас как-то много друзей появилось!», – с подозрением произноситздравый рассудок.

– Еще не решила.Но я подумаю.

– Ахаха! Со мнойвыгодно дружить: я никогда не бросаю своих друзей в беде. Так чтохорошенько подумай, крошка Мэри.

Четверг,28.03.2013.

Теперь пребываниев офисе компании «Х» напоминает прогулку по минному полю: Ландышевасо своим любовником, Рябинов со своими секретами, Петрович сосвоими интригами и Шаров со своей сомнительной платоническойсимпатией – всего этого слишком много для меня одной! Выбиратьслова, выбирать интонацию, выбирать выражение лица, выбиратьсобеседников и выбирать маршруты перемещения – надолго меня нехватит! Еще немного – и я снова окажусь на кушетке упсихоаналитика.

В 14-00 мне звонитРябинов и приглашает на обед. Есть совсем не хочется, но я все-такисоглашаюсь: вдруг во время поедания стейка с начальником случитсяприступ откровенности, и он поделится своими планами на ближайшеебудущее?

Витя выбираетресторан, расположенный в другом районе. Мы занимаем самый дальнийстолик. После того, как официант, приняв заказ, удаляется, Рябиновдостает из пачки сигарету, закуривает и безжизненным голосомпроизносит:

– У меня проблемы,Маш.

Неужели? Хочунакинуться на него с обвинениями, но вовремя останавливаюсь: отменя требуется поддержка, а не истерика.

– Чтослучилось?

– Ты была праванасчет Петровича: он меня сольет. И это произойдет совсемскоро.

Пытаюсь изобразитьудивление, но получается совсем не убедительно.

– Ты ведь знала,да? – Витя с горечью усмехается. – Петрович сказал?

– Нет. С чего быему делиться со мной планами?

– Он хочет тебяповысить.

– Не исключаю, чтоон хотел. Но сейчас он меня сольет вместе с тобой.

– Профессионаловтвоего уровня в компании нет, а переманить кого-то со стороны врядли удастся: сама знаешь, как трудно нам было найти людей даже напозиции начальников отдела.

Тщеславиерасплывается в довольной улыбке: конечно, мы самые лучшие, кто бысомневался! Но здравый рассудок саркастически замечает, что всложившейся ситуации нам это не поможет. «Вы с Рябиновым, конечно,молодцы, но кэптив под крылом финансового гиганта соберет куда