Неправильная женщина - страница 130

Я знала, что ничего такого не сделаю. Мечтать могу, а выполнить… Не так воспитана. Я совершенно не умею устраивать скандалы. Пару раз пыталась — получается бездарно. Потом мне же хуже — никакого удовлетворения. Так что я лежала, не шевелясь, а мысли в голове водили нескончаемый хоровод. Дурная привычка детства — мысленно пережевывать каждое мгновение по тысяче раз, от которой, я, как мне казалось, освободилась навсегда, вернулась.

В дверь постучали. Я ее заперла, так что недостаточно просто сказать: «Войдите». Нужно встать и открыть.

Я встала и открыла. Пришел молоденький официант, принес поднос с едой.

— Мсье Бертло велел передать Вам это, так как Вы не спуститесь к гостям…

Интонация была полувопросительная. Я подтвердила распоряжение старика и поблагодарила парня.

Он поставил все на маленький столик, потом откуда-то достал и водрузил в центр подноса бутылку коньяка. Очень своевременно! Надерусь с горя по первое число, все равно больше мне делать нечего.

— Мсье Бертло просил передать, что зайдет за распоряжениями через полтора часа.

— Спасибо, Вы можете идти.

Я закрыла за парнем дверь и снова ее заперла. Мало ли что. Вдруг Егоров захочет полюбоваться на дело рук своих. Такого удовольствия я ему не доставлю. Обойдется без триумфа!!! Бертло будет через полтора часа? Отлично. Пока будем есть и пить. Я налила себе коньяк и ухватила тартинку с фуа гра.

Бертло пришел, как обещал, ровно через полтора часа. Постучался, вежливо сказал из-за двери:

— Мадам, я пришел с Вами поговорить, как Вы просили.

Я к тому времени уговорила полбутылки. Помогло мне это, как мертвому банки. Пьяной я не стала, но было мне на редкость плохо. Но теперь не потому, что меня оставил любимый, а просто физически нехорошо: я плохо переношу алкоголь, отравление наступает задолго до опьянения. Именно этого я и хотела: чтобы физические муки оттеснили на задний план душевные страдания.

Нетвердым шагом добралась я до двери, открыла ее, впустила Бертло и плюхнулась обратно на кровать.

— Мадам, Вы напились. Я этого опасался.

— Зачем тогда Вы прислали мне коньяк? Если Вы хотите что-нибудь мне сказать, говорите, я нормально соображаю. А вот действовать нормально пока не могу, для этого придется ждать утра.

Тут я глупо захихикала.

— Мадам, я знаю, что произошло. Уверен, это недоразумение, и все разъяснится. Вопрос в том, что Вам делать сейчас. Не считаете ли Вы, что для Вас лучше всего было бы покинуть этот дом?

— Считаю, и что с того?

— Предлагаю Вам план. Сейчас Вы ложитесь спать.

— Ложусь. Все равно ничего другого я делать не в состоянии.

— Приедут Ваши дети — я их предупрежу. Утром Вы сядете с ними в машину, и Вас отвезут на море. В Остенде. Я взял на себя смелость забронировать Вам номера в очень приличной гостинице.

— Мне надо поменять билеты и лететь домой.

— Зачем Вам так срочно улетать в Россию? Вы ни от кого не бежите. Возможно, все разъяснится в ближайшее время. А если Вы сразу улетите, все будут думать, что Вас обвинили справедливо. К тому же, поменять билеты сейчас практически невозможно. Я выяснял специально. Вы отдохнете эту неделю на море. Остенде — прелестное местечко, Вам там понравится.

— Бертло, Вы замечательный человек и верный друг. Отправляйте нас в Остенде. Нам там понравится. Будем в море купаться и загорать. Спасибо, — у меня из глаз потекли слезы. Пьяные слезы. Ненавижу.

— Дорогая мадам Надя, успокойтесь и ложитесь спать. Завтра все будет по-другому.

Бертло тихо вышел, не забыв забрать с собой остатки коньяка. Я заперла за ним дверь и поплелась в ванную: меня тошнило не по-детски.

* * *

Утром тот же Бертло меня разбудил, постучав в дверь. Принес, золото мое, воду с Алка-Зельцером. Я чувствовала себя так, как будто на мне всю ночь черти пахали, и выглядела не лучше. Закутавшись в халат, первым делом с жадностью выхлебала пузырящуюся жидкость, после чего с облегчением уставилась на моего посетителя.

— Дорогая мадам Надя, как Вы себя чувствуете? Не нужно ли чего?

— Спасибо, дорогой Бертло, все, что мне было нужно, Вы принесли с собой. Что Вы мне можете сказать о моем отъезде? Кстати, который час?

— Половина одиннадцатого, — блин, сколько же я проспала?!

— О Вашем отъезде. Все подготовлено, Вы можете ехать в любую минуту. Ваши дети уже встали, они зайдут к Вам минут через двадцать. Хочу Вас предупредить. В доме, кроме вас, никого нет. Господин граф отбыл в Брюссель вместе с мсье Эриком.

В доме никого нет, значит, Анри тоже уехал. Я его больше не увижу. Никогда. Сердце у меня сжалось, а вслух я сказала:

— Значит, попрощаться с ним мне не придется, — это прозвучало элегически и могло служить хорошим завершением нашего разговора. Но Бертло смотрел на меня так напряженно, что я невольно продолжила:

— Но вы хотите мне рассказать что-то еще?

— Вчера, когда мсье Эрик вернулся с мадемуазель Катрин, его встретила госпожа баронесса и говорила с ним, после чего разразился страшный скандал. Они все втроем кричали друг на друга, Мадемуазель залепила пощечину мсье Эрику и очень грубо обругала баронессу в лицо. Хорошо, что это произошло после того, как гости разъехались. Она хотела тут же уезжать, но я ее отговорил. Она не может уехать одна, без Вас и без своего брата. Теперь они оба ждут, когда Вы проснетесь.

— Вы ее осуждаете?

— Нисколько, мадам. Она защищала свою мать от несправедливых обвинений.

— Скажите, Бертло, почему Вы уверены, что эти обвинения несправедливы? Или Вы говорите это из любезности?