Сидим, курим… - страница 61
– Теперь понимаю, – не поворачивая головы, ответила я, – хотя странно… Я была и на море, и в горах, но никогда…
– Знаю, – усмехнулся Данила, – это особенное место. Может быть, здесь когда-то был древний храм инков? А может, все дело в пути, который мы преодолели. Я слышал, у альпинистов есть такой же эффект. Они из последних сил ползут в гору, продалбливая лед… Потому что знают – там, наверху, их ждет невероятная эйфория.
– Донецкий… А ты удивился, когда я тебе позвонила?
– Ты знаешь, нет. Как ни странно. По всему выходило, что мы не должны больше видеться. Но я все равно почему-то ждал твоего звонка.
– Вот что на самом деле странно, Донецкий. Мне так спокойно тут, как будто у меня и вовсе нет никаких проблем.
– А у тебя их и нет, – тихо рассмеялся он. – Это место отпускает грехи и ликвидирует проблемы. Правда. Потому что все проблемы – в голове.
– Нояже…
– Я ведь говорил, что все про тебя знаю, – перебил он. – Твоя единственная проблема, Глашенька, в том, что ты искала то, что и так все время было с тобой.
– Что ты имеешь в виду? – удивилась я.
– Свободу, что же еще! Твоя арбатская привольная жизнь – это сплошная бутафория. И твои метания в поисках денег, и твои съемки в порнофильме, и твои жалкие попытки самореализации. Всего лишь декорации, и к тому же довольно топорные. А на самом-то деле… Здесь она, – Донецкий прикоснулся ладонью к левой половинке своей груди. И так на меня посмотрел…
Все получилось так просто и естественно – по-другому не могло и быть. Я повернула голову и увидела его приближающееся лицо, контуры которого теряли четкость в обрамлении моих пришторенных ресниц. Его дыхание, как и тогда, десять лет назад, пахло мятой, а губы почему-то были сладкими на вкус. Он протянул руку и осторожно вынул заколку из моих волос – непослушные, слипшиеся от пота пряди рассыпались по плечам. Почему-то этот жест был интимнее обнажения – во всяком случае, так мне показалось в тот момент. И мы стали единым целым. Я не помню, кто кого раздевал, кто кого целовал и кто до кого дотрагивался.
Время продолжало жить в мерно тикающем пространстве моих наручных часов, а на самом деле остановилось, замерло, обняв нас плотным вакуумом.
А потом мы лежали на теплой траве и смотрели на небо, выцветшее, словно застиранная занавеска. Я пыталась о чем-то думать, но мысли путались, наскакивали друг на друга, словно затеяли чехарду.
Но некоторые из них я все же зафиксировала.
1. Свобода – это не действие, а состояние, которое всегда внутри меня. Мне необязательно что-то делать, чтобы быть свободной. Достаточно быть собой.
2. Жизнь уличной художницы мне надоела. Все когда-нибудь кончается, в том числе и мой личный Арбат.
3. Я больше никогда не буду требовать от подруг, чтобы они мне подыгрывали. У них тоже есть право на свободу. Пусть выходят замуж за толстеющих бизнесменов и снимаются в порнофильмах – лишь бы им было хорошо.
4. Я решила, что по возвращении в Москву первым делом позвоню своим… Нет, лучше даже заявлюсь к ним без звонка, с цветами, сувенирами и тортиком из кулинарии «Прага», бабушкиным любимым.
5. А Данила Донецкий никуда от меня теперь не денется.
6. И самое главное: на крошечной экваториальной полянке у лесного водопада я… бросила курить.
