Пока мы не стали незнакомцами (ЛП) - страница 51

Я увидел тебя, и ко мне вернулись чувства и воспоминания из той живой молодой поры, и большую часть месяца из головы не выходит вопрос: какой стала твоя жизнь? Может, я выжил из ума, но ты не против опрокинуть со мной по стаканчику, поболтать, обсудить последние пятнадцать лет?

М

(212)-555-3004»

У меня рот открылся от шока, я перечитала письмо три раза.

— Мисс Портер, это письмо вам? Вы знаете этого «М»?

— Да, — ответила я дрожащим голосом. На глаза начали наворачиваться слезы. Я приблизилась к парню и обняла его.

— Спасибо тебе.

— Это так круто. Не думал, что эти посты вообще работают. Хорошо, что у вас есть эта татуировка. Вы позвоните этому чуваку?

— Думаю, позвоню. Слушай, Эли, я правда ценю, что ты сделал, но мне нужно уйти. Можно, я возьму это? — Я потрясла листом бумаги.

— Само собой. Оно же ваше.

Я одарила его благодарной, счастливой улыбкой, схватила свои вещи и поторопилась к лестнице перед школой, одновременно набирая номер Тати. Она ответила в ту же секунду.

— Алло?

— Привет, ты занята?

— Я в салоне, — сказала она.

Вскоре после выпуска Брэндон бросил Тати. Она сразу же сбежала, коротко постриглась и покрасила волосы в черный как смоль цвет. Она не меняла его вот уже пятнадцать лет, думаю, это было в некотором роде напоминание. После Брэндона у нее ни с кем не было продолжительных отношений, если не считать ее парикмахера.

— Могу я прийти к тебе?

— Конечно. В чем дело? Почему у тебя такой странный голос?

— Ничего не странный. — Я задыхалась.

— Ладно, приходи.

Помните спортивную ходьбу? Эти причудливые упражнения, недолго просуществовавшие в восьмидесятых? Такой глупый способ быстрой ходьбы, когда бедра колышутся из стороны в сторону. И это до сих пор олимпийский вид спорта.

Я таким образом прошла до салона шесть кварталов насколько быстро, что могла бы взять золотую медаль.

Ворвавшись в салон, я увидела Тати в первом же кресле, на ней была эта черная накидка, которую используют в салонах. Ее волосы были покрыты лиловато-черной краской и накрыты целлофановой шапочкой, а ее парикмахер делал ей массаж плеч.

— Я в процессе, — сказала Тати, указывая на голову.

— Привет, — поздоровалась я с ее парикмахером. — Я сделаю.

Девушка улыбнулась и ушла. Я встала за спиной Тати и начала растирать ее плечи.

— О-о-ох, полегче, твои руки виолончелистки слишком грубые, — проскулила она.

— Ай, замолчи. Мне нужно поговорить с тобой.

— Ну, говори.

— Он хочет со мной встретиться.

— О чем ты говоришь?

Я рассказывала Тати о встрече с Мэттом в метро, но это было целых два месяца назад.

— Прочти, — я передала ей лист.

Чуть позже она уже всхлипывала.

— Ты плачешь? — спросила я, стоя у нее за спиной.

— Должно быть, это гормоны. Просто это так грустно. Почему в этом письме он кажется таким забывчивым?

— Не знаю.

— Ты должна позвонить ему, Грейс. Должна поехать домой и позвонить ему сейчас же.

— Что я скажу?

— Просто прощупай его и узнай, что ему нужно. Думаю, это в стиле старого Мэтта, вдумчиво и глубоко.

— Точно, да?

Тати вскочила со стула, посмотрела на меня и указала на дверь.

— Иди, сейчас же.

21

.

Я искал тебя в остальных

МЭТТ

В среду, через несколько дней после публикации письма на «Крейглист» для Грейс, я шел на работу от метро, когда позвонил мой восьмилетний племянник, жаждавший знать, проспонсирую ли я его благотворительный забег. Я обожал этого парнишку, потому без колебаний ответил согласием, и как только закончил разговор с ним, позвонила его мать.

— Маттиас, это Моника.

— Привет. Как Александр?

— Замечательно. Пашет как вол и затмевает всех партнеров, все как всегда. Ты же знаешь Александра.

— Еще бы, — ответил я не без горечи. — А ты? Как жизнь в Беверли-Хиллс?

— Прекрати это дерьмо, Маттиас.

— В чем дело, Моника?

— Мне звонила Элизабет и сказала, что у них с Брэдом будет ребенок. — Моя невестка могла взять награду за фигуральный размер яиц.

— Ага, я в курсе. У меня есть привилегия: я работаю с этими идиотами каждый день.

— Она восемь лет была моей сестрой, Маттиас. Не думаешь ли, что у меня есть право знать?

Я рассмеялся.

— Вы не слишком-то дружили, так что называть ее «сестрой» смешно. И это она бросила меня, помнишь такое?

— Ты придурок. Она бы не бросила тебя, если бы ты не был помешан на Грейс.

— Грейс не имеет никакого отношения ни к женитьбе, ни к разводу.

— Ну да, как же. Элизабет сказала, что ты так и не выбросил ее фотографии.

— Я никогда не избавляюсь от своих фотографий. С чего бы? Я фотограф. Грейс была объектом многих моих ранних работ. Элизабет знает это лучше других. Вообще, почему мы говорим об этом?

— Просто хочу убедиться, что она получит от нас подарок.

— Доставка почтой тебе в помощь. Она все еще живет в нашей прежней квартире. Ты знаешь, в той, из которой я выселился, чтобы она могла поиграть в домохозяйку и наделать детей с ее парнем.

— Мужем, — поправила она меня.

— Прощай, Моника. Передавай Александру «привет».

Я завершил разговор, глубоко вздохнул и снова задался вопросом, вот уже в десятый раз за неделю — что же происходит с моей жизнью?

Добравшись до работы, в комнате отдыха я обнаружил Скотта, тот делал себе кофе.

— Получил какие-то ответы на твой пост? — спросил он.

— Не-а, звонило несколько милых леди, предлагавших быть моей зеленоглазой голубкой.

— Чувак, да в чем дело? Воспользуйся ситуацией. Она, вероятно, никогда и не увидит это письмо, но это не значит, что она единственная зеленоглазая голубка на свете. — Он захлопал своими ресницами.