Стая (полная версия) - страница 197
От Юли, которая бдительно следила за каждым движением Дениса, этот ищущий взгляд не укрылся:
— М-мм… — понимающе улыбнулась, — может, тебе покурить? — приложила два пальца к своим губам – указательный и средний. — Может, ну его… не бросать. Мне уже кажется, что это плохая идея. Станешь злой как зверь, будешь на всех бросаться.
— Мне пачки сигарет хватает на неделю. Думаешь, у меня будет повод озвереть?
— Конечно. Представь: все курят, а ты – нет.
— Нет, теперь будет не так: я не курю – никто не курит.
— Даже так?
— Конечно. Вернусь из Москвы выдам распоряжение.
— Шутишь, — утвердительно и все же с сомнением произнесла.
— Конечно, — кивнул Денис и, надавив на поясницу ладонью, заставил Юлю встать. — Пошли спать.
***
Дом встретил Юлю тишиной. Какой-то странной, необычной тишиной. Не сказать, чтобы всегда в нем царило особенное оживление, но в выходной день, таковое часто можно было наблюдать.
Сбросила куртку в гардеробной, сняла неудобные шпильки. Вышла, все ожидая какого-то шума, голосов, но шуршание собственных комнатных тапочек по итальянской напольной плитке было единственным звуком, тревожащим, казалось, застывший воздух.
Передумала Юля подниматься к себе, пошла на кухню и довольно улыбнулась, почувствовав запах выпечки. На столе в плетеной вазочке лежало ореховое печенье. Его точно пекла мама. Печенье еще теплое, значит мама дома.
Есть не хотела, но не удержалась, машинально взяла печенье и с наслаждением откусила кусочек. Это как ребенок всегда тянется к конфете…
Обернулась на звук шагов.
— Пап, привет!
— Привет, моя любимая дочь!
Отец потянулся за чашкой.
— Садись, я налью, — тут же сказала Юля и налила чай в большую белую чашку. Насыпала сахар, размешала. — Мама где?
— В своей теплице, — ответил после глотка. Теплицей отец называл зимний сад в мансарде.
— Ты уходишь? — спросила Юля.
Отец не стал садиться за стол, пил чай стоя, поглядывая в окно. Да и одет был так, словно собирался куда-то уходить: в деловой костюм.
— Как видишь, а что?
— Хотела с тобой поговорить.
— У тебя что-то случилось? — Отставил чашку, положил руки на плечи дочери и внимательно посмотрел ей в лицо.
— Нет, что ты, — заботливо поправила ему галстук. — Но пара вопросов у меня есть. Вернее, предположений… сомнений. Мне нужно, чтобы ты их развеял. А то как-то я себя не очень уютно чувствую. Но я подожду до вечера.
— Зачем же. Для тебя у меня всегда есть время. Давай поговорим.
Юля улыбнулась такой уступке со стороны отца. Но стоило признать, в последнее время он всегда вел себя так: ни в чем ей не отказывал, проявляя невиданную доселе сговорчивость.
— Так вот, — начала Юля, раз уж ей дали возможность высказаться сейчас, — мне кажется, я почти уверена, что между тобой и Денисом существует какое-то недопонимание. Напряжение. Мне бы хотелось знать, по какому поводу?
— Кто тебе это сказал?
— Хм, никто. Но я же не слепая.
— Юля, — спокойно отвечал отец, не дрогнув лицом, — мы с ним пересекаемся по разным вопросам. У нас много общих дел, хотя у него сейчас свое направление. И как это часто бывает между людьми, что вполне естественно, иногда мы тоже не сходимся во мнениях. Это не смертельно. В этом нет ничего страшного. Ты моя родная дочь, но даже у нас с тобой бывают всякого рода размолвки.
— И ты не давишь на него? Не ставишь никаких условий? Не вмешиваешься? — продолжала настаивать Юля, внимательно глядя в глаза отцу.
— Каким образом?
— Тебе виднее. Ты же у нас знатный инженер человеческих душ. Мне ли не знать, папа, как ты можешь действовать.
Отец снова взял в руки чашку и сделал несколько больших глотков. Показалось, что так он пытается уйти от ответа.
— Вот скажи мне, как ты думаешь, он тебя любит?
Теперь Юля помедлила. Не потому что пришлось задуматься над ответом. А потому что чувствовала какой-то подвох в таком, казалось бы, простом вопросе. Почему она должна подтверждать такие очевидные вещи? Почему он вообще спрашивает об этом?
— Думаю, да, — все же ответила.
— Это самое главное. Это все, что мне нужно знать. — Посмотрел на часы. Наверное, тем самым давая понять, что время для разговора вышло.
— Я надеюсь: все, что ты мне сказал, — правда. И мне не придется разочароваться, папа, — твердо сказала Юля, почему-то не чувствуя удовлетворенности от беседы.
— До вечера. — Коснулся ее волос, чуть притянул голову к себе. Поцеловал в щеку.
Монахов сказал дочери правду. Почти. Но то, что сказал – чистейшая правда.
С Шауром у него много общих дел, легальных и не очень. А так же — совсем нелегальных. Для своего возраста и опыта Денис вел дела удивительно тонко. И мудро. Что самого Монахова, впрочем, ни капли не удивляло. Он был доволен – и им, и собой. Собой в особенности.
Ему нравился их союз. Нравились сила Дениса, его вес, мощь. И репутация, которую он за эти годы заработал в их кругах. Его знали. Боялись. Но больше всего в сложившейся ситуации завораживало ощущение, что всей этой мощью именно он, Монахов, может управлять. Поэтому, когда Шаурин пересекался с кем-то в интересах, вступал в противостояние, первым делом, все бросали взгляд в сторону Монахова. Оценивали длину поводка, насколько он короткий, и сможет ли Монах удержать Шаура. И тот удерживал, если было нужно. Если того требовали обстоятельства.
***
— …вернусь, потом тебя отпущу. Езжайте с отцом куда-нибудь отдохнуть на недельку-другую.
— Да, мне будет удобно в это время, а то летом дача.
— Ох уж, эта дача… — потер лицо и на секунду застыл, не отнимая рук от лица, прикрыв глаза. Буквы и цифры уже сливались в одну сплошную линию.
