Я ставлю на любовь - страница 123
- Слушай, бойцица, ты оглохла? Я сдам тебя Антону с потрохами! - в голосе Лешки послышались истерические нотки. А вместе с этим растерянность. Может, он наконец-то осознал смысл фразы “Спикер все знает”.
Настя словно зависла, лишь краем сознания отмечая реакцию своей жертвы, сунула пистолет в карман полушубка, по инерции натянув на ладонь тонкую кожаную перчатку, и только тогда уверенно сжала пальцами рукоятку скальпеля. Это было озарением. Еще неосознанным, на уровне то ли рефлекса, то ли инстинкта. Потемневшее лицо Влада, который рассказывал о том, как его чуть не похоронил заживо их общий враг, промелькнуло перед глазами, резанув сердце пылающей плетью, оставив на нем тонкий ожог. Достаточно для того, чтобы холодное оружие уверенно легло в женскую ладонь. Тепло металла ощущалось даже сквозь тонкую лайковую кожу.
- Ань, ты чего, обдолбалась? Ты в доктора решила поиграть? Аня! Я не знаю, что это за херня! Я ничего не делал! Скажи Антону, я не виноват! Какое на хрен покушение? Меня подставляют, ты понимаешь?! Аня!
Заброшенная пыльная комната, залитая светом длинных ламп, качнулась перед ее глазами в последний раз, перед тем как обрести четкие контуры вместе с ясностью сознания. Настя улыбнулась глухой стене с частично обвалившейся штукатуркой.
- Конечно, не делал. Я знаю. Обидно, наверное, когда тебя приговорили просто так, даже без повода?
Он замолчал. А Настя, хоть всегда скептически посмеивалась над голливудскими сценариями, в которых преступникам всегда читают проповеди с детальным раскладом их прегрешений, сейчас прикусила язык, чтобы не последовать этим постановочным шаблонам. Но сказать ему хотелось очень многое. Вызвать страх. Пусть свой ужас она давным-давно забыла, при мысли о Владе шрам на сердце пульсировал с новой силой.
- Не ожидал, что одна из смертниц, которая по чистой случайности не попала в лапы Мамбе, сумеет выжить и прийти за тобой? - Удивительно, но в ее голосе сейчас не было ни грамма театральности. - Прийти и сделать то, что надо было с тобой сделать еще в колыбели.
- Я не… о чем ты?
- Спикер попросил прикончить тебя быстро. Я пойду ему в этом навстречу.
По позвоночнику Насти прокатилась легкая дрожь, будто ее коснулись мягкими перьями. Что-то новое, незнакомое ей прежде. Придающее силы и уверенность. Кровь запульсировала в кончиках ее пальцев, когда она шагнула вперед, отметив, как расширились глаза Лекса от ее слов. Мало. Ничтожно мало. Страх - не то, что ей надо. Ужас. Вот чего она хочет.
Это было похоже на внутренний голос. Звонкий, как колокольчик, мелодичный… и очень знакомый. Голос, который направлял ее. И еще ощущение пальчиков, которые просто легли на ее ладонь, сжавшуюся вокруг рукоятки скальпеля. Этот голос сейчас проник в ее сознание, именно он, казалось, заставил Настю скинуть шубу, привел в движение голосовые связки, прежде чем она поняла, зачем именно. И тогда она заговорила. Не сама. Именно так ей показалось.
- Ты в свое время не смог убить двоих. Двоих, встреча которых была давно предначертана свыше, а ты счел, что можешь им в этом помешать. Ты не смог. Какая ирония, что теперь эти двое с легкостью уничтожат тебя…
Кажется, он закричал. А может, Насте это только показалось. Левая рука поднялась, вцепившись в волосы Алексея, потянула на себя. Слова мужчины, в которых сейчас наконец-то прорезался ужас, судорожно проходили навылет, словно пули:. “Спикер… я ничего не делал… “Я тебя не знаю! …” Настя в них не вникала.
- Это мы тебя уничтожили, Викинг. И да, в этот раз, какая ирония, ты действительно ничего не сделал!
Блестящая поверхность скальпеля легла поверх пульсирующей жилки на его напрягшейся шее. А Настя сама не поняла, почему назвала его Викингом. Как и то, что вряд ли акцентировала тогда внимание на его прежнем прозвище.
- Босс просил пристрелить тебя в голову. Сказал, это благородно. Но благородство и ты - несовместимые понятия. Когда закапывал живым Славэна, тебе было скучно в него просто выстрелить. Ты хотел, чтобы он умер от удушья. А мне жаль, что ты сейчас не прочувствуешь гипоксию в полном объеме. И даже боли, наверное. Я сейчас проткну тебе артерию. Слышишь, как бьется твое сердце? Оно вытолкает кровь очень быстро. Ты даже не поймешь, что я тебе только что говорила. У тебя тридцать секунд до смерти. Можешь считать…
Едва уловимое движение пальцев, обтянутых черной кожей перчатки. Поворот острия скальпеля…
- Один.
Настя вздрогнула, не поверив, что отсчитывает последние секунды кровного врага.
- Два…
Паника в его глазах. И такая далекая попытка ее локализировать. Или просто не допустить униженных рыданий с просьбами не убивать.
- Аня!..
- Меня…
Лезвие вошло в его шею, словно в желе.
- Зовут…
Резкий рывок с углубленным надрезом, чтобы тут же выдернуть скальпель и отскочить в сторону, наблюдая, словно в замедленной съемке, как выстрелил фонтан алой крови, а душераздирающий крик резанул барабанные перепонки:
- Настя!
Скальпель глухо стукнулся о пол. Настя, словно завороженная, следила за этим фонтаном крови, который не желал прекращаться. Провела рукой по лбу, даже не понимая, что на перчатке осталась кровь, которая сейчас прочертила ровные полосы от брови к виску.
- За Светку. За Влада. За меня.
Она продолжала стоять и смотреть даже тогда, когда фонтан крови иссяк, а конвульсии Лекса прекратились. И только его предсмертный хрип все еще звенел в сознании. И в нем было именно то, чего она хотела. Панический ужас и боль. Ну а разве она надеялась услышать что-то другое? Раскаяние или сожаление? Увы. Жизнь давно лишила ее напрасных иллюзий.
