Рикошет - страница 90

— Оу. А кто герой игры?

— Тот, на создание которого я потратил годы. Задолго до того, как разработал игру. Он основной герой.

— И почему он хочет отомстить? — вскинула бровь Обри.

— Я никогда не разработал полностью эту часть игры. У него была предыстория, но... Я просто держал ее в тени. Это делало его загадочным и сумасшедшим. Антигероем, своего рода. У него были довольно жестокие способы наказания, и на протяжении всей игры игроки сражались со своей совестью. Все, что им дано, — это отрезки памяти. Они создают свою собственную предысторию, чтобы оправдать жестокость, пока играют.

— Звучит словно хит, — она сунула еще один кусочек бекона в рот, пережевывая, когда говорила. — Не принимай слишком близко к сердцу. Из меня плохой геймер. Она пользовалась популярностью?

— Я не довел ее до выпуска. У меня была встреча с издателем вечером… — Я прочистил горло, удушая виноватое признание, которое всегда кололо мои мысли. — Просто не получилось.

— Ник? Я не хочу лезть, но... в ту ночь... как ты выжил?

Это был вопрос, который я задавал себе снова и снова. Я не знал, как. Физически или умственно.

— Я как-то поднялся на ноги, готовый идти за этими ублюдками. Где-то по пути я упал. Не знаю, где. Но меня нашла молодая девчушка. Девушка с улицы, — моя щека дрогнула от желания улыбнуться, когда я подумал о Лорен такой молодой. — Она вызвала скорую помощь. Взяла к себе мою собаку, пока я был в больнице. Я обязан ей своей жизнью.

— У тебя удивительное чувство преданности, Ник. Должно быть, это замечательное чувство для молодой девочки — заслужить такое уважение.

Я допил остатки виски и поставил его на столе.

— Лорен больше не девочка. Ей девятнадцать.

— Она что-то вроде дочери для тебя?

Тупая боль запульсировала в моем сердце при мысли о том, чтобы оборвать с ней все связи.

— Была. Сейчас она выросла. У нее свое жилье. И в колледж ходит.

— Значит, ты вырезал себя из ее жизни?

— У нас с Лорен есть правило. Никаких связей.

— Связи делают тебя уязвимым, — она отвела свой взгляд. — Итак, скажи мне... что ты будешь делать после того, как воплотишь свою месть?

— Я не загадывал так далеко.

— Потому что ты не знаешь, что на другой стороне? — Обри не подняла глаза. — Ты боишься, что у тебя не будет цели, как только ты его убьешь? Вот почему ты избегаешь связей? — Когда Обри наконец подняла голову, мои мышцы напряглись, когда я посмотрел в ее глаза, казалось, смотрящие прямо в мою душу. — Они связывают тебя с миром? С жизнью?

— Я не могу тебе лгать, Обри. Я не тот человек, которым ты меня считаешь. — Я сражался с ее взглядом, не отводя от нее глаз, но, черт возьми, она могла разрушить защиту человека. — Я знаю, что в твоей жизни случилось какое-то конченое дерьмо. Но оно не может быть хуже моего. Я хочу быть белым рыцарем, который отгонит все твои ночные кошмары, — наконец, разорвав наш зрительный контакт, я опустил голову. — Я был им раньше. Теперь во мне так много темноты, и я боюсь... — Черт, я даже не мог сказать слова, которые мучили меня последние пару дней.

— Ты ничего не боишься, Ник.

— Я боюсь причинить тебе боль, — кивнул я, смирившись с тем, что признался, что, в конце концов, станет меньшей болью для нее. — Ты права. После этого для меня ничего не останется.

Боковым зрением я мог увидеть, как она скрещивает руки.

— Так, это... касается того, почему ты выжидаешь. Последнее «ура», прежде чем ты отправишься устроить взрывное огнестрельное шоу, так?

Я не мог посмотреть на нее, не говоря уже о том, чтобы ответить на вопрос.

— Я ведь тоже не та женщина, которой ты меня считаешь. Ник, я не ищу белого рыцаря. Я наплевала на белых рыцарей давным-давно. — Она вдохнула от моего непробиваемого молчания. — Зачем ты удерживаешь меня? Почему не отпустишь меня, или еще лучше, почему ты не убьешь меня?

Ухмыляясь, я покачал головой на то, что превратилось в смехотворную мысль. Странно, как разум мог переходить из одного состояния в другое.

— Я, может, и долбанутый на голову, Обри, но я не смог бы убить тебя, даже если бы попытался. Не теперь.

— Тогда зачем удерживать меня здесь? Почему ты не освободишь меня?

— Я еще не могу.

— Почему? Черт возьми, скажи мне, почему! — Ее кулак опустился на столешницу, и я поднял взгляд. Несомненно, она чувствовала такое же состояние неопределенности, в котором я был подвешен. — Я устала слышать, что ты не можешь. Я хочу знать, почему ты не можешь! Я видела... — Она прочистила горло. — В твоей комнате. У тебя есть мои фотографии. Им минимум год.

Я нахмурился, услышав о вторжении, размышляя о том, как много она узнала о моей жизни, когда рыскала в моей комнате.

— Ты рылась в моих вещах?

— Мне нужны ответы. Мне нужно знать, какую роль я играю в этом, Ник.

— Алек хочет тебя оставить. — Я хочу тебя оставить. Я чувствовал себя эгоистичным ублюдком, более жестоким, чем любой из мужчин, которых я убил за последние две недели. Передо мной сидело красивое раненое создание, оказавшееся в моей маленькой темной клетке, умоляя меня о свободе. Свободе, которую я отказывался предоставить, потому что эгоистично жаждал чего-то большего. Больше, чем она.

— Для чего? Ты сам хотя бы знаешь? Я бесполезна для Майкла. Если ты думаешь, что выиграешь какую-то сделку века, предложив меня взамен, ты ошибаешься! Ему насрать, если даже ты убьешь меня. Единственное, о чем он будет сожалеть, что не сделал этого сам! И если он придет к тебе за местью, это только потому, что ты подбил его на это. — Она подняла мой телефон со столешницы и пнула меня им в грудь. — Звони своему Алеку. Спроси его, чего он от меня хочет.