Рикошет - страница 92

Взметнувшись на ноги, Брэндон вытащил пистолет, что был у него на бедре.

— Думаешь, что можешь разговаривать со мной вот так? Я поджарю твою е*учую белую задницу прямо здесь!

— Ого! — Один из его дружков засмеялся, их глаза закатывались с такой силой, что Кокс задавался вопросом, как ублюдки вообще понимали, что здесь происходит.

— А ты будешь принимать члены в задницу в своей тюремной камере всю свою оставшуюся жизнь, ты е*аный, гнилой кусок дерьма, — ответил Кокс, несмотря на пистолет, все еще взведенный в хватке Брэндона. — Не забывай, кто подписывает тебе сраные чеки.

Брэндон фыркнул, его челюсть сдвинулась, когда он провел рукой по носу и опустил пистолет.

— Еще хотя бы раз наставишь на меня пистолет, последнее, что ты увидишь, будет наконечник моей пули, что рассечет твой череп пополам.

Нагнувшись, Кокс схватил свернутую в трубочку купюру, что лежала на стеклянном кофейном столике, и перед тем, как направиться к двери, втянул в нос дорожку кокаина, которую сделал один из придурков рядом с ним.

— Хорошего дня, отморозки.

Глава 40

Обри

Лежа в кровати, полной подушек, в спальне Ника, где в старом кирпичном камине потрескивал огонь, я почувствовала, как мои веки потяжелели, когда обнаженным телом Ник прижался к моему.

— Итак, это место... ты долго здесь живешь?

— Всего пару месяцев.

— Здесь всегда было отопление, вода и электричество, или ты сам все сделал?

Он поцеловал чувствительное место у меня за ухом, и я дернулась, от щекочущего ощущения из-за его щетины.

— Сам провел.

— Ты решил все эти проблемы только для того, чтобы похитить меня? Я польщена.

— Для тебя только самое лучшее, — Ник прошелся губами по моей шее, посылая волнующее покалывание по упругой коже, пока поглаживал меня ладонью по голове.

— Твои руки не похожи ни на что, что я когда-либо ощущала, Ник. В твоем прикосновении и боль, и удовольствие.

— Боль? — Его слова вибрацией отдались от моего горла.

Продолжительно и непринужденно выдохнув, я закрыла глаза и перекатилась на спину, чтобы он мог посмотреть на меня, пока лежал, подперев голову рукой.

— Боль от осознания того, что это не принадлежит мне. Что это все временно.

Лазурные глаза резко посмотрели в сторону от меня.

— Быть ​​с тобой только усилило мои причины для охоты на Каллина. Не только из-за того, что случилось с моей семьей. — Он смотрел на меня, просверливая интенсивностью взгляда, брови нахмурились, а губа скривилась от отвращения. — За то, что он сделал с тобой. Какую боль он тебе причинил. Как пытал тебя. — Кончик его пальца скользнул по моему плечу. — Это прикосновение принадлежит тебе, Обри. И я обещаю те же руки, что стремятся доставить тебе удовольствие, принесут боль тем, кто причинил боль тебе. Я уничтожу кошмары, которые тебя преследуют, и принесу чертову голову Каллина на блюде за все то, что он с тобой сделал. За все, что он у тебя украл. Я обещаю тебе это.

Его лицо размылось из-за слез, что наполнили мои глаза.

— Что, если я скажу тебе, что не хочу этого от тебя? К черту Майкла. — Моя кровь бурлила от гнева. Была ли настолько важна месть, что он готов был умереть, рискуя? У Майкла было слишком много связей, чтобы его так легко можно было убить. — Я хочу тебя, Ник. Разве ты не понимаешь? Если ты умрешь, и даже если Майкл будет убит, в конце концов, он победит. Он заберет последнюю надежду, — я коснулась его щеки ладонью. — Я не могу потерять это. Не могу потерять тебя.

Нахмурившись, он перевернул мое тело и обхватил лицо ладонями.

— Если и существует женщина, способная вновь пленить мое сердце, то это ты. Независимо от того, что произойдет, Обри, я позабочусь о тебе. — Его губы едва коснулись моих в жесте, похожем на попытку успокоить мои мысли, и затем Ник прижался ртом к моему, язык двинулся мимо моих зубов, а поцелуй проник через холодный покров отчаяния, которое удерживало нас на безопасном расстоянии. Он как-то прорвался сквозь удушающую неопределенность, которая маячила, как черное облако, на грани разрушения нас обоих.

Я жаждала узнать его секреты. Не те, которыми он со мной поделился, а те, которые он отказался рассказать. Те, что лежали в какой-то запертой камере в его голове, куда я не могла добраться. Те, что отвечали на насущный вопрос, обосновавшийся в моей собственной голове — почему я? Что я могу предложить в его великой схеме? Искупление? Месть?

Если бы я хоть как-то могла разблокировать секретную дверь в его сердце, где я почувствовала что-то более темное, зарытое, защищенное зловещей ложью, которая висела в воздухе, возможно, тогда он доверил бы мне свою правду. Я могла бы исцелить его, и, возможно, он увидел бы во мне что-то, кроме мести.

Он увидел бы меня.

Глава 41

Шеф Кокс

Кокс упал в кресло напротив Каллина, который игнорировал его во время разговора по мобильному телефону. Каждая черная волосинка на голове мэра была стильно уложена и блестела от геля при свете офисных ламп. Должно быть, ему было за тридцать, подумал Кокс, но отсутствие морщин на гладкой коже, лишенной каких-либо складок, сметало лет десять его догадок. Понятно, что придурок слишком много времени тратил на свои косметические процедуры. Ни один мужчина не должен выглядеть так, будто он выкупался в куче гребаных косметических средств, прежде чем приступить к работе.

— Я все выясню. Придумаю что-нибудь и перезвоню вам, — Каллин потер лоб, казалось, расстроено. — Спасибо, что позвонили, — он закрыл телефон и, бросив его на свой рабочий стол, обеими руками закрыл лицо и приглушенно выругался