Тайна, покрытая глазурью - страница 92

— Ну что, дело хозяйское. Хотя я давно говорил, что Олега надо на место ставить.

— Его Родион Константинович на место поставит, — я позволила себе скупо улыбнуться, при этом не спуская с Данилова глаз. Тот снова небритую щёку поскрёб, на часы посмотрел, которые показывали второй час ночи, кивнул каким-то своим мыслям, и поднялся.

— Да… Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро, — проговорил он негромко и без особого воодушевления.

Он ушёл в спальню, а я ещё немного посомневалась, потом, оставив Халеменчука закусывать, за любимым поспешила. Данилов джинсы натягивал и выглядел не на шутку призадумавшимся.

— Андрюш, а если он не поверит?

— Поверит.

Я к стене привалилась, руки на груди сложила.

— Что ты ему предложишь?

Меня не столько интересовало, что Андрей Зудину скажет, сколько то, что предложит. Маленькая, но существенная разница.

Данилов выдернул из шкафа футболку, голову в ворот сунул, а сам молчал, то ли раздумывал, то ли время тянул.

— Мы с тобой об этом уже говорили.

Я в пол смотрела.

— Я переживаю.

Он подошёл, взял меня за подборок и посмотрел в глаза.

— Ты должна мне верить. Понимаешь? Иначе всё зря.

Мне дышать стало трудно, я руки в кулаки сжала, потом кивнула. Андрей ещё секунду меня разглядывал, потом наклонился и поцеловал. Лбом к моему лбу прижался, да так сильно, что даже больно стало. Я слабо улыбнулась.

— Я верю. И надеюсь, что ты будешь осторожен.

— Я несу ему благую весть. И всерьёз надеюсь на награду.

Да уж, награда. Награда — это позволить нам спокойно уехать, оставив Родиону Константиновичу львиную долю моего имущества? У него нигде не слипнется?

Конечно, вслух я этого не сказала. Проводила любимого до двери, даже улыбнулась, Халеменчука шёпотом поблагодарила, а когда закрыла за ними дверь, замерла в тишине квартиры. Потом и свет выключила, так и стояла в тишине и темноте, достаточно долго. Невольно представляла разговор Андрея с Зудиным, его слова и реакцию Родиона, потом принялась об Олеге думать. О том, чем для него всё это закончиться может. Мне даже жаль его стало, он явно не рассчитывает на такую подлянку от судьбы. Но что делать, он сделал свой выбор, когда решился убить Есина. Но, кажется, всерьёз рассчитывал, что это сойдёт ему с рук.

Под утро я всё-таки уснула. Андрей не вернулся и не звонил, и я, открыв глаза, неожиданно почувствовала беспокойство. На часы взгляд кинула, потом за окно посмотрела, и поняла, что меня переполняет плохое предчувствие. Кажется, оно ещё во сне присутствовало, и я проснулась с неприятно колотящимся сердцем. За окном мрак, дождь моросит, и я подумала о том, что Андрей ухал в одной футболке. Вот об этом ли мне сейчас думать? Кто-то за высоким забором сейчас мою судьбу решает, а я думаю о том, как бы любимый не простыл.

Халеменчук позвонил ещё когда я в постели лежала. Никак не могла себя заставить встать.

— Не появился? — коротко поинтересовался он вместо приветствия.

— Нет.

— Беспокоишься?

— Конечно.

— Конечно, — передразнил он меня. Потом помолчал и уже серьёзным тоном осведомился: — Лиля, ты уверена? Насчёт него?

— Да, Аркадий Николаевич, уверена.

— Что ж, в одном он прав: надо валить. Хотя, жалко. Столько трудов…

— Ты Димке позвони, — попросила я. — У меня сейчас голова другим занята.

— Позвоню. — А когда я уже хотела повесить трубку, позвал: — Лиля.

Я трубку к уху вернула.

— Что?

— У тебя есть план?

Почему, почему меня все об этом спрашивают?

Я глаза закрыла, собралась с духом и соврала:

— У меня всегда есть план.

Но в этот раз Халеменчук кажется не спешил мне верить, судя по недоверчивому хмыканью.

— Будем надеяться.

Данилов появился через час. Я варила кофе, пытаясь чем-то себя занять, жарила блины, а он в квартиру вошёл, глянул на меня странно, прошёл к холодильнику и достал бутылку минеральной воды. И снова на меня посмотрел, с досадой. Я нахмурилась, почувствовав неладное. Плохое предчувствие начинает сбываться, сомневаться уже не приходится.

— Что? Он не поверил?

Андрей опустил взгляд к бутылке минералки, уж не знаю, что занятного он в ней нашёл.

— Да поверил, куда он денется. Тут другое, сладкая… И новости у меня, прямо скажем, тебе по нраву не придутся. Ты сядь.

— Сесть? — После подобного предложения я натуральным образом с трудом на ногах удержалась. Потом всё-таки на стул опустилась. — Андрей, в чём дело? Хватит тянуть, говори.

— Это о твоей сестре. Я, конечно, сказал тебе тогда, что готов к тому, что она сделает пакость, но, признаться, верил, что пакость будет безобидная, при таком скудном умишке-то…

— Андрей!

Он рукой после моего окрика взмахнул, и немного воды из бутылки вылилось на пол.

— Она переписала свою долю в бизнесе на Родиона.

Я рот открыла. Вот правда, впервые в жизни я открыла рот от удивления и так застыла. Пыталась осмыслить услышанное, представить, как… кто и когда Лизку надоумил… и не могла. Медленно поднялась, но поняла, что не знаю, что делать. Бестолково покрутилась на месте, повернулась к плите, потом к столу развернулась и уставилась на стопку румяных блинчиков на тарелке.

— Лиля. — Андрей бутылку на стол поставил, кажется, ни одного глотка так и не сделал, ко мне приблизился и положил руки мне на плечи. Помолчал, раздумывая, а затем просто сказал: — Мне жаль.

— Она сделала это мне назло, — проговорила я. Смотрела на эти злосчастные блины и пыталась дышать. — Она настолько на меня разозлилась, что…