Никогда не отпущу тебя - страница 100
— Я больше не хочу быть с тобой.
— Это еще, бл*дь, почему?
Она сглотнула, и внезапно, по какой-то непонятной причине, её страх отступил. Он испарился, и осталась только ярость. Та самая слепая, кипящая ярость, из-за которой тогда, в Западной Вирджинии, она ударила его головой.
— Это еще, бл*дь, почему? — не унимался он.
— Да потому что ты избивал и мучил меня, жестоко со мной обращался. Потому что тебе плевать на то, кто я, чего хочу и к чему стремлюсь. Потому что я больше не обязана терпеть твоё дерьмо, Джона. Я пережила три года в подвале и десять лет без Холдена. Я пережила то, что бросила его. Снова! Я переживу и это, ты, больной, эгоистичный мудак!
— Ты очень пожалеешь о том, что сказала, — проговорил Джона, крутанув у себя на пальце перстень выпускника, чтобы камень оказался на тыльной стороне ладони. Затем передумал и развернул его обратно. — А ну, извинись.
— Не буду. Иди. На х*й.
Она вскинула руку с зажатыми в ней ножницами и, закричав изо всех сил, бросилась на него. Ножницы вонзились в мясистую часть кожи у него под ключицей, а когда он ошарашенно взвыл, Гризельда оттолкнула его в сторону и, выскочив из спальни, побежала в коридор.
«Б-б-б-бееегиииии!»
Она услышала это так отчетливо, и так громко, будто рядом с ней стоял тринадцатилетний Холден.
Но на этот раз она не убежала.
На этот разчудовище ее настигло.
Оказавшись в гостиной, она почувствовала, как Джона схватил её за волосы и со всей силы рванул назад. Гризельда снова закричала, но одним ударом ноги он сбил ее с ног, она упала на живот, и у нее перехватило дыхание. Не в силах ни вздохнуть, ни двинуться, она почувствовала, как ей в бок врезался его ботинок с металлическим носком. Один раз, второй. Когда он ударил её в третий раз, она услышала хруст собственных рёбер, но попробовав сделать вдох и подняться на колени, мгновенно застыла от резкой, пронзительной, невообразимой боли.
Она хрипло застонала, попытавшись сделать ещё один вдох, но ей помешала мучительная боль в груди.
— Ну что, грёбаная шлюха, нравится? — проревел Джона, его лицо стало похоже на застывшую маску гнева.
Джона нагнулся и, схватив её волосы в охапку, размахнулся и ударил кулаком ей по лицу.
В нескольких сантиметрах от нее возникло лицо Холдена. Окруженный сиянием теплого света, он внимательно смотрел на неё, лежащую на ковре в гостиной. Протянув руку, он провёл пальцами по её волосам и, словно лёгким касанием ангельского крыла, тронул губами её губы.
— Найди меня, — пробормотала она, но слова прозвучали смазано и неразборчиво, так, словно она говорила под водой.
«Я всегда буду искать тебя глазами. Так ты не будешь чувствовать себя такой потерянной».
Она попыталась сказать «Я тебя люблю», но ей было слишком больно дышать. Его губы дернулись в ласковой улыбке.
«Я тоже тебя люблю, — его лицо рассеялось в воздухе, голос стал глухим и далеким. — Навеки, ангел».
Её снова дернули за волосы, подняв голову с пола. Через секунду череп взорвался от нестерпимой боли.
Темнота.
Глава 29
В жизни Холдена не было никакого толку.
С тех пор, как четыре дня назад от него уехала Гризельда, почти всё время он проводил на работе или в своем грузовике. Всё вокруг вызывало в нем отвращение и апатию, он практически не разговаривал, приезжал домой как можно позже, пьяным, и замертво падал на диван. С самого воскресенья, когда Джемма объявилась у него на своей машине, забитой разным барахлом, ему удавалось почти полностью избегать общения с ней, вставая и уходя из дома ни свет ни заря. Постоянно напоминая себе о ее состоянии, он с неохотой помог ей переехать, ненавидя себя за то, что вынужден это делать. Она оккупировала его спальню и ванную, и, когда он, наконец, заваливался домой, в квартире все еще стоял резкий запах от ее сигарет.
Она бросила свою работу в «Дэйри куин», и каждое утро он оставлял на кухонном столе десять долларов. Вечером их уже не было. Он понятия не имел, что Джемма с ними делает, но она уже оставила ему на том же месте чек на витамины для беременных, вероятно, чтобы убедить его в том, что его деньги расходуются с пользой и ему стоит продолжать в том же духе.
Холден очень быстро начал понимать две вещи.
Первая заключалась в том, что рождение ребенка — это дорогое удовольствие. Помимо 300 долларов, что он планировал ежемесячно давать Джемме на повседневные нужды и медицинские расходы во время беременности, его потом ещё ждал здоровенный счет из роддома, а также за всю необходимую для ребёнка мебель. Квинт и Моди любезно предложили им старый пеленальный столик и кроватку Клинтона, при условии, что их вернут в хорошем состоянии. Холден был совсем не против позаимствовать у хороших друзей старые вещи, хотя и видел, что Джемма не слишком обрадовалась чужим обноскам. Пару раз застав его дома, она бросила непрозрачный намёк на то, что ему стоит выйти ещё на несколько боёв. Но он обещал Гризельде, что больше не будет драться, и работал он не в банке, а всего лишь на стекольном заводе, из-за этого приток его доходов, в котором раньше всегда оставалось место для маневра, сделался весьма ограниченным.
Гризельда.
Вторым к Холдену пришло понимание того, что жизнь без нее не имеет никакого смысла.
Хотя он, в принципе, согласился с ней в том, что не может рисковать жизнью ребёнка, боль от расставания с Гри была просто невыносимой. Он еще чувствовал, как скользила под пальцами ее гладкая, теплая кожа, как изгибалось под ним ее хрупкое тело. Он все еще слышал, как, потея и задыхаясь, она выкрикивала его имя, когда кончала, и как с мучительной нежностью шептала это имя, когда говорила ему, что любит.
