Никогда не отпущу тебя - страница 87

Убедившись в том, что Гризельда мирно спит, и твердо решив от всего ее оберегать, он бесшумно прикрыл дверь и босиком прошел через общую комнату. Кто бы это ни был, лучше ему не доставлять неприятностей, потому что Холден ко всему готов. Остановившись у входной двери, он хрустнул костяшками пальцев.

— Кто там? — прорычал он. Его голос звучал тихо и угрожающе.

— Сет? Это ты?

Его плечи расслабились. Это был Клинтон.

Холден отпер замок и распахнул дверь.

— Ты меня так до сердечного приступа доведешь.

— Извини, — произнес Клинтон, стоя на крыльце и протягивая Холдену стаканчик горячего кофе «Данкин Донатс». — Я понимаю, что еще рано.

— Рано? Да еще ночь.

— Не, — сказал Клинтон, сделав шаг назад. — Уже почти пять. Мне к семи на работу, поэтому я подумал, что поймаю тебя пораньше, а потом поеду обратно.

— Что случилось? — спросил Холден. — Твой отец в порядке?

— С отцом все хорошо. Твоя, э-э, твоя подруга проснулась?

Холден покачал головой, открыв стаканчик с кофе.

— Она спит.

— Выйди сюда, посиди со мной немного, — Клинтон опустился в кресло-качалку, в котором Гри всегда писала свои сказки.

— Конечно, — Холден прикрыл за собой дверь, размышляя, что такого важного могло произойти, чтобы ради встречи с ним Клинтон выехал из Чарльзтауна в четыре часа утра. — Тебя кто-то беспокоит?

— Ничего подобного.

Холден сел, закинув ноги на перила. Было свежо, над цветочной поляной стоял предрассветный туман. На секунду он подумал о том, чтобы разбудить Гри, потому что это было похоже на декорации к ее сказкам.

Он повернулся к Клинтону.

— Так что?

Клинтон сделал большой глоток кофе, затем наклонился вперед, уперевшись руками в бедра.

— Сет, тебе нужно вернуться.

Холден ощетинился на то, что его назвали Сетом, но друга поправлять не стал.

— Что, твой отец сдал дом?

Поморщившись, Клинтон покачал головой, затем снова отпил кофе.

— Не знаю, как и… Черт возьми, Сет. Джемма беременна.

Ему стало нечем дышать. Уставившись на мрачное лицо Клинтона, он прижал руку к бешено колотящемуся сердцу.

— Ч-что?

— Она пыталась с тобой связаться. Но говорит, ты ее игноришь, не отвечаешь на ее сообщения. Её постоянно тошнило. В конце концов, она не выдержала и рассказала мне, почему.

— Это враньё, — сказал Холден, чувствуя, что у него кружится голова. Он прикрыл глаза, пытаясь привести мысли в порядок. — М-мы предохранялись.

— Она упоминала об этом. Сказала, что, возможно, пару ночей вы были не совсем осторожны, поскольку оба выпили лишнего. Возможно, средства защиты оказались… бракованными.

— Это н-не мой ребенок.

Клинтон сжал челюсти, его глаза вспыхнули.

— У нее, конечно, есть недостатки, но она не шлюха. И не лгунья. Джемма не сказала бы этого, если бы это не было правдой.

Холден опустил с перил ноги и, поставив кофе на пол рядом с креслом, взъерошил руками волосы. Джемма беременна? Его ребенком? Он закрыл глаза, слушая, как отдаются у него в голове гулкие удары сердца.

— К-какой у неё…

— Какой у неё срок? — пожал плечами Клинтон. — Она говорит, уже двенадцать недель. Просто несколько дней тому назад она пошла к врачу, потому что ее постоянно тошнило. Думала, может, у нее желудочный грипп. Оказалось, что она залетела. Твоим ребенком.

Его ребенком. Его ребенком. Он невольно почувствовал, как при этой мысли все у него в груди сжалось от чего-то мучительного и потрясающего. Он станет отцом.

Холден вздрогнул.

Только отцом ребенка Джеммы. А не Гризельды.

— Господи, — прохрипел Холден, взглянув на входную дверь, потом опять на Клинтона.

— Старик, ты должен вернуться домой и позаботиться о ней.

— Чёрта с два.

— Это твой ребёнок, — выдавил из себя Клинтон, стакан с кофе замер в воздухе на полпути к его рту.

— И я о нём позабочусь. Он мой, я хочу его, и я буду рядом с ним. Я имею в виду, с ним… или с ней, — он помедлил. — Но Джемма — взрослая женщина, и…

— Да пошел ты, Сет, — Клинтон поставил стакан с кофе на пол и встал, сжав перила ладонями. — Она мать твоего грёбаного ребёнка. Ты ей нужен. Тебе нужно вернуться домой. Вчера вечером она была в «Мешке и утке»…

— П-подожди, что? — Холден вскочил на ноги, уставившись на Клинтона. — Она была в «Мешке и утке»? Она что, пьет, будучи беременной моим ребенком?

— Твоим ребенком? — презрительно усмехнулся Клинтон, повернувшись лицом к Холдену. — Я только что сказал тебе, что ты должен вернуться домой и позаботиться о ней, а ты буквально послал меня на х*й.

— Ей лучше не т-травить моего р-ребенка…

— Она пила имбирный эль. Я знаю, потому что сам его ей покупал. Господи, Сет. Прояви к ней хоть немного доверия.

Отступив немного назад, Холден скрестил руки на груди и наклонился к перилам. Его ребенок. Его дитя. Его малыш. Отец.

«Я стану отцом, Гриз. Я буду самым лучшим папой в мире».

— Ну, сейчас они «в одном комплекте», — сказал Клинтон. — Она и ребёнок. И ты нужен им обоим.

— Звучит так, будто ты и сам с этим прекрасно справляешься. Выслушиваешь ее проблемы, покупаешь ей газировку.

Клинтон искоса взглянул на него.

— Она не моя девушка.

Между ними мучительным грузом повисло слово «больше», и, несмотря на то, что Клинтон внешне одобрил отношения Холдена и Джеммы, Холден задумался, а так ли это на самом деле.

— И не моя… как только я вернусь домой. Клинтон, я хочу быть с Гри. Я порву все отношения с Джеммой.

Клинтон резко развернулся и побагровевшим лицом уставился на Холдена.

— Хрена с два ты это сделаешь!

— Это моя жизнь, Клинтон.

— Знаешь, Сет, ты просто равнодушный ублюдок. Я благодарен тебе за то, что ты помог мне встать на правильный путь. Заставил меня завязать с наркотиками. Помог мне найти достойную работу, которая мне нравится. Но вместо сердца у тебя кусок льда, — он покачал головой, поджав губы и злобно сузив глаза. — Она мать твоего ребёнка. И ты ей нужен. Я не знаю, что там у тебя с, э-э, Гри. Но ты должен приехать и по-честному разобраться с Джеммой. И вот что я еще тебе скажу: сейчас утро пятницы. Не вернешься домой завтра вечером? Я расскажу ей, где ты. И она сама сможет приехать сюда и разобраться с тобой. Я обязан для нее это сделать. Да, бл*дь, ты обязан для нее это сделать.