Белая пешка - страница 35
— Ты про*бал это.
Подходит Крис так, как будто несет кучу кирпичей под мышками. Не отводя от меня взгляда, он останавливается рядом с Марисой и отбрасывает её волосы.
— Проблемы, Вайлд?
— Не-а, у меня нет, — я смотрю на него с ухмылкой. — Как на вкус мой член? — стреляю взглядом в Марису, затем оборачиваюсь и иду обратно к столику, где жадно выпиваю своё пиво. — Я иду спать, — сообщаю я всей компании и затем уношусь прочь.
Я слышу, как в патио стул опрокинулся в бассейн, стук высоких каблуков по бетону, а затем рука Эми скользит между моим боком и моей рукой, удерживая меня.
— Не смей оставлять меня, — произносит она.
Е*ать, она — плакса.
— Послушай, ты приехала на автограф-сессию, увидела, на что это похоже… — я поворачиваюсь и пристально смотрю на неё. Её лицо сморщилось, и она вся такая обиженная. И как только я подумал, что смогу взять и оказаться внутри неё, я слышу девчачий-е*анный-смех Марисы, что разносится над бассейном, сопровождаемый придурошным хихиканьем Тэлона. — Я просто хочу лечь спать, — повторяю я. — Ты доберешься, правда?
— Ага, — она смотрит в пол, а я засовываю свою руку в карман, вытаскивая наличку, что заработал сегодня во время автограф-сессии.
Я вытягиваю бумажку, пихая её ей.
— Вот, здесь двадцатка для служащего, хорошо? Спасибо, что приехала. Был рад снова увидеть тебя.
Я целую её в лоб, разворачиваюсь и прохожу через дверь.
Я пялюсь на потолок: тёплое раннее утреннее солнце омывает его. Я ни хера не спал, поскольку всё ещё взбешен. Я не должен беситься, но всё же. Так или иначе, я облажался и привязался к Марисе. Меня никогда не беспокоило, когда любая из девочек болталась с другими парнями, но с Марисой всё по-другому. Существует это сумасшедшее гудение, что окружает её, и это как крэк. Захватывающе. Очаровывающе. Что-то, от чего я бы получил передоз, если бы мог. Я провожу рукой по лицу и поворачиваюсь к окну, а затем выползаю из кровати. Комната как будто давит на меня, и мне просто нужно выйти. Пожалуй, пойду, прогуляюсь. Очищу мозг. Так я и поступаю. Прогулка по пляжу в шесть утра.
Когда я делаю второй шаг в сторону бассейна, влажная жара Южной Флориды практически душит меня. Восходящее солнце придаёт песку невероятные мягкие оттенки голубого и розового, изогнутый белый забор обрамляет тропинку. Прямо сейчас мир похож на картинку. Слишком совершенный, чтобы быть правдой. Тёплый песок под моими ногами. Я иду, и следующее, что попадает в поле моего зрение, помимо океана, — Мариса, сидящая на берегу. Её темные волосы развеваются в раннем утреннем бризе. И это — это как картина. Мое грёбаное сердце немного дергается от усилий, и я еле слышно ругаюсь, пока пробираюсь через песок. Когда я останавливаюсь позади неё, она не оборачивается. Хотя я знаю, что она видит мою тень.
— Привет, — говорю я, запихивая руки в карманы.
— Привет, — она не шевелиться, даже с учетом того, что сейчас волосы хлещут её по лицу.
Вздыхая, я шлепаюсь на песок рядом с ней. Волна мчится вперёд и омывает подошвы моих ног, она почти такая же тёплая, как в ванне. И, внезапно, я снова хочу ощутить себя ребенком, пишущим своё имя на влажном песке. Я не уверен, что это за практически полузабытое чувство, особенно, когда оно направлено на женщину. Забавно, как быстро это произошло — забыть такое нежелательное чувство. Хотя Мариса — это, блдь. Мариса. И если честно, я бы никогда даже не приблизился к такой девочке, как она, до книг и писательства. Она слишком красива. Слишком уверена. Слишком шикарна. Оглядываясь назад, она девочка, которую я бы никогда не смог получить. И не то чтобы я был не уверен в себе... Я — Джастин Вайлд... ага, я — Джастин Вайлд... просто я до сих пор не ощущаю себя тем парнем, каким все видят меня. Конечно, легко быть самоуверенным мудаком. В любом случае, это всё просто притворство. Вам не смогут сделать больно, если вы не позволяете людям по-настоящему узнать вас. Мередит знала меня настоящего. Она причинила мне боль. Я тогда хорошо выучил урок, но перед Марисой я капитулирую, так как она — почти точная баная копия меня. Более симпатичная точная копия, если такие вещи существует, но я по каким-то причинам чувствую, что наши души — родственные. Как будто в другой жизни мы любили друг друга. Я облажался и понимаю это. Давай, Джастин ты ведёшь себя как придурок, почему ты просто не скажешь ей, что она — твой грёбаный приз, и покончишь с этим, повесив себя на 12-дюймовой кретинской веревке.
— Послушай, — произношу я, — Мне… мне жаль, ладно. Я просто… — я вздыхаю и прикасаюсь кончиками пальцев к её спине. — Я плох в этом дерьме: чувствах и всём таком.
— Я думала, что могу делать это с тобой, — шепчет она, сердито смахивая слёзы, струящиеся по её щекам. — Я думала, что просто смогу, ну, ты понимаешь, трахаться с тобой. Я имею в виду, повеселиться и только, я знаю, что ты — игрок. Я никогда не предполагала, что у меня появятся чувства к тебе.
— Детка, ну, ладно, ты должна знать, что у меня тоже есть чувства к тебе? — я наклоняю голову вниз, обхватывая её за подбородок, приподнимая её лицо. — Мариса, ты понимаешь, что в этом что-то есть, верно? — она пристально смотрит на меня, и я клянусь Богом, её глаза такие же голубые, как и этот грёбаный океан прямо передо мной, и такие же глубокие. Такие же глубокие… — Боже, я облажался.
— Я просто не хочу быть той девочкой — худшей из худших. Я никогда не была такой девочкой.
— О чём ты говоришь?
— Глупой девочкой.
— Дерьмо, ты не…
Она прищуривается, и неискренний смех соскальзывает с её губ.
— Нет? Что-то по-другому со мной?
— Конечно же, — я обхватываю её щеку и улыбаюсь, поскольку чувствую что-то волнующее в глубине моего маленького циничного сердца. Там немного жизни, которую только она знает, как вытащить на поверхность, и не важно, как бы сильно я не старался победить это, я не могу. — Я же говорил тебе, что ты другая.
