Свет мой зеркальце, скажи… - страница 106
Я посмотрела на наши с ним руки и согласилась неожиданно с Ольгой:
— Это действительно похоже на сумасшествие.
Ромка недовольно поджал губы.
— Хоть ты за этой занозой не повторяй.
— Сам ты заноза! — возмутилась Ольга. — Двухметровая!
— А ты настырная малявка.
— Дети! — видимо, привычно прикрикнула на них Галина Николаевна.
Я стукнула Ромку по колену и попросила:
— Перестань.
— Пап, давай, ещё выпьем? А то у меня теперь дома здоровое питание и никакого алкоголя.
Ольга, тоже не желая так просто сдаваться, притворно ахнула:
— Что так? На кого ровняетесь?
— Ни на кого, — передразнил сестру тридцати шестилетний Роман Евгеньевич. — Генофонд должен быть здоровый.
— Я бы добавила: морально здоровый, — съязвила она.
— Оля, — откровенно шикнула на неё Анна Эдуардовна, видя, что сын начинает закипать. На меня посмотрела, постаралась улыбнуться. — Расскажите нам об отпуске. Как отдохнули?
— Мы с Пашей были в Сочи в восемьдесят пятом году, — вспомнила Галина Николаевна.
— С тех пор там многое изменилось, — негромко проговорила я. — Я сама там несколько лет не была, Рома показал мне много интересного.
— Ты уезжала домой, Липа, — не особо заинтересовавшись Сочи, спросила Анна Эдуардовна.
Я на мужа быстро глянула, тот имел виноватый вид. Видимо, он, на самом деле, здорово страдал и приезжал жаловаться родным. На то, что я его бросила. В аэропорту, как щенка.
— Да, так получилось, — призналась я. — Но мой отъезд пошёл нам с Ромой на пользу. Ведь так, Рома?
Он с готовностью кивнул.
— Да. Я всё осознал, всё понял. Я готов работать… Дед, как это говорится? Над отношениями?
— Над собой поработай. Больше толка будет, — посоветовал ему Павел Романович.
— Куда уж больше? Я каждое утро кашу ем.
— И не перестаёшь жаловаться, — заметила я.
— Нисколько не жалуюсь. Вкусно, между прочим. Мама, Липа замечательно готовит.
Я от неожиданности моргнула, уставилась на него. А Рома на мать смотрел, улыбался. Та тоже на него смотрела, потом взгляд перевела на меня.
— Вы оба какие-то странные.
— Мы не странные, мы влюблённые.
Не знаю, чего я ждала от этого дня, чего ждал Рома или его родные, наверное, каждый своего.
Мне было неуютно, особенно, поначалу. Я не знала, что говорить, куда смотреть, все Ромкины доводы и наши новости, казалось, никого совершенно не впечатляют. За нами наблюдали, меня изучали, будто под микроскопом, а я даже порадовалась, что Лада в своё время не имела желания общаться с Ромиными родителями. Они встречались пару раз, по рассказам самого Романа Евгеньевича, первый же совместный ужин закончился всеобщим недовольством, на фоне которого он и сделал моей сестре предложение. Чем разозлил родителей, порадовал Ладу и получил моральное удовлетворение, за которое быстро раскаялся. Ведь чем это удовлетворение закончилось, всем уже известно. А с последствиями нам сколько придётся бороться, подумать страшно. Судя по тому, как нас встретили его родные, будет тяжело. Верить мне никто не спешил, и выходило так, что я снова их дорогого сына окрутила. А ждать хорошего от меня нечего. И если старшие представители семьи предпочитали наблюдать, прежде чем выносить окончательное решение, то Ольга на меня взъелась не на шутку. И я подозревала, что совсем не из-за неведомых проступков Лады, а лично из-за нашей с ней встречи теперь уже у меня дома.
Странно, что сегодня Лариса не приглашена в гости. Чтобы Рома имел возможность сравнить, в полной мере.
Не скажу, что я всерьёз расстроилась, понимала, что выводы они делают, опираясь на мнение о Ладе и её поведении, но мне было неуютно. Всё-таки я Ромку любила, и хотела, мечтала, собиралась о нём заботиться до конца жизни. Даже если он начнёт сопротивляться. Например, отказываться от утренней каши и тяготеть к пиву и коньяку. Но когда я говорила об этом, на полном серьёзе, мне, кажется, не верили. И только вопросы задавали: о работе, о тех самых планах на будущее и очень осторожно о моём отношении к Роману Евгеньевичу.
— Это было трудно, — сошлись мы с Ромой во мнении в конце вечера. Он меня обнял, прежде чем усадил в машину.
— Ты расстроилась?
— Скорее, устала, — сказала я. — Но у тебя хорошие родители, Рома. Они тебя любят. Это так здорово.
— Они и тебя полюбят.
— Да, — согласилась я, — лет через двадцать, когда смирятся с нашей женитьбой. Точнее, махнут рукой на твою дурость.
Роман Евгеньевич рассмеялся.
— Ты не дурость, — успокоил он меня. — Ты моё любовное помешательство.
Я взглянула с удивлением.
— Откуда такие слова?
— От бабушки. Она обожает Джейн Остин.
— Рома, ты открываешься мне с новой стороны.
— Брось. — Он, кажется, всерьёз смутился. — Я же не читаю, я просто повторяю.
— А что такого, если бы и почитал?
— Липа, прекрати.
— Если бы ты прочёл «Гордость и предубеждение», если бы ты проникся, Рома, ты стал бы идеальным мужчиной.
— Липа, я тебе ещё раз говорю: прекрати. Я её не читал.
Я в ладоши хлопнула.
— Я придумала, чем мы займёмся, когда приедем домой. Нам нужно расслабиться, снять стресс…
— Согласен. Я тоже придумал.
— Скачаем «Гордость предубеждение» и посмотрим!
— Нет.
— Рома, это отличный фильм!
— Нет. И не приставай ко мне, я машину веду.
— Ты не представляешь, от чего отказываешься. Рома…
— Молчи.
Я отвернулась к окну, скрывая от него улыбку.
А утром воскресенья к нам пожаловали гости. Точнее, гостья. Было ещё достаточно рано, половина десятого утра, но этим утром нам с Романом Евгеньевичем отчего-то не спалось. Всё-таки вчерашний день, если не тревожил, то заставлял призадуматься над нашей ситуацией. И, хотя, Рома не уставал меня успокаивать и убеждать, что всё наладится и устроится, когда-нибудь, он тоже пытался найти решение. Я это чувствовала. И своими размышлениями решила его ещё больше не накручивать, поэтому молчала. Готовила омлет с овощами, Рома его любил, решила этим утром без каши обойтись, и молчала. Собиралась встретить мужа на кухне тёплой улыбкой, чтобы начать вместе новый день, а не зацикливаться на вчерашнем. А звонок в дверь спутал мои планы, я в первый момент замерла, посмотрела на часы. Потом почему-то решила, что это, наверняка, Миша пожаловал. По какой-нибудь срочной надобности.
