Свет мой зеркальце, скажи… - страница 119
Я головой качнула.
— Я не понимаю, о чём ты думаешь? Да, детей двое, но не мы первые…
— Липа, я не знаю, кто там первый, а кто нет. Мне важны мои дети. И я думаю, как мы будем жить. Мы с одним ребёнком мебель переставляли, телевизор к родителям увезли. А их двое будет! — Роман Евгеньевич снова вздохнул, подбородок потёр. — Надо срочно что-то придумать.
Построить мы ничего не успеваем. Хотя, у меня есть знакомый… — Он обречённо махнул рукой.
— Нет, не успеем. Надо искать готовое. Как думаешь, квартиру или дом? Тебе как хочется?
Я молчала. Смотрела на мужа в темноте, чувствуя, как внутри раскручивается тугая пружина.
Надо же, я ведь успела всерьёз испугаться. Решила, что моего Романа Евгеньевича перспектива стать отцом сразу двоих детей испугала. А он не спит, решает, как мы кроватки будем ставить.
— Мне кажется, дом, — продолжал он несколько лихорадочно. — Дети… им же надо гулять, бегать.
А квартира, ну что квартира? Четыре стены и балкон. Липа, я прав?
Я погладила любимого по плечу, потом поцеловала в щёку. И сказала:
— Я ложусь спать. А ты завтра мне расскажешь, что придумал, хорошо?
— Хорошо, — согласился он. — Спи. Ты только скажи: дом или квартира?
— Дом, — решила я, поворачиваясь на бок и закрывая глаза. — Всё остальное реши сам.
Он одеялом меня укрыл, погладил. Потом вдруг с кровати встал.
— Мне позвонить надо. Такое дело отлагательства не терпит. — Рома меня поцеловал в щёку. — Нельзя терять времени. А ты спи, любимая.
У меня хороший муж. Только немного невыдержанный.
Эпилог
Мальчишки резвились в комнате и громко кричали. Они всегда громко кричали, от неуёмной энергии, доставшейся им от папы. Или от тёти по материнской линии, кто знает. Иногда складывалось ощущение, что у нас с Романом Евгеньевичем не двое четырёхлетних детей, а, по крайней мере, пятеро. Но знаете, когда вы являетесь их родителями, воспитываете их, любите и живёте, окутанные их энергией ежедневно, то в какой-то момент перестаёте удивляться и даже внимание обращать. Вот и мы с Романом Евгеньевичем, не смотря на гвалт за стеной, спокойно пили на кухне кофе, наслаждаясь относительно спокойным выходным утром. Ромка сидел в одних шортах, положив ноги на соседний стул, меня слушал, правда, вид имел не слишком довольный. А всё потому, что я ему про Ладу рассказывала. Та позвонила как раз вчера и попросила разрешения приехать, навестить родителей. Как-то так повелось за все прошедшие годы, что она просила у Ромочки на это разрешения. Тот великодушно разрешал, никогда не отказывал, но приставлял к моей сестре пару надсмотрщиков, и те контролировали каждый её шаг, так сказать, на нашей территории. Не скажу, что я из-за этого на мужа злилась, действия Ромы были оправданы, только дурак бы с этим не согласился, но всё равно это было как-то неловко. Пересекая границу Нижегородской области, Лада становилась, как птица в клетке.
Никто и никогда не видел нас с ней здесь вместе. И никто не догадывался, что нас двое. В этом и был смысл задуманного.
— Что-то она зачастила, — проворчал тем временем Рома, поглядывая на меня с намёком.
— Рома, ты забываешь, что она приезжает не ко мне и не к мальчикам. У неё здесь родители.
— Ага, родители.
— Перестань «агакать».
Он поморщился, живот погладил. Затем вопросил:
— Липа, что ты хочешь от меня? Ты же знаешь, что изъясняться намёками бесполезно.
Я послала мужу пленительную улыбку.
— Знаю. Поэтому и говорю прямо: пусть Лада приедет к нам в гости, она купила мальчикам подарки на день рождения.
— Боюсь подумать какие.
— Ты непробиваемый, — пожаловалась я. Подошла и схватила его за волосы на макушке, потянула. А когда Ромка голову назад откинул, наклонилась и поцеловала его в губы. Он меня обнял. После чего сказал:
— Просто мы если начинаем о чём-то спорить, то обязательно всплывает её имя. Ты замечала?
— Потому что ты непробиваемый, — подсказала я ему ответ.
— Потому что от твоей сестры сплошные неприятности, — не согласился он с моим выводом. — Я надеялся, что она замуж выйдет, и, наконец, мы не увидим её лет пять. Дети пойдут, и так далее.
А эта зараза развелась через год, отсудила у мужа миллион, и теперь мотается по свету и горя не знает. Липа, знаешь, мне кажется, это несправедливо.
— Я подозревала, что тебе так кажется. Странно, что ты не предложил помощь её бывшему мужу.
— Я хотел. Но оказалось, что там кто кого переиграет. И я решил не лезть.
— А вот это правильно. — Я с кухни выглянула и крикнула: — Мальчики, идите завтракать!
— Нальёшь мне ещё кофе?
Кофе я ему налила, посматривала на мужа хитро.
— Ты обещал повесить гамак.
— Да?
— Он займёт мальчишек на пару часов, — улыбнулась я.
— Надо повесить его повыше, чтобы слезть не могли. И завернуть, как в авоську.
Я засмеялась, но мужа пальцем в лоб ткнула.
— Думай, что говоришь, это твои дети.
— И я их люблю. Это должно быть заметно.
В коридоре как раз послышался топот, на кухню ворвались два вечных двигателя, и наперебой принялись рассказывать, что они только что делали, что потеряли, где искали, и кто кого опередил. Я честно всё выслушала, кивала, хотя половины не поняла. Я только слушала и на своих мальчиков любовалась. Они были похожи друг на друга, как две капельки. Но что самое замечательное, совпадали характерами, чего не было дано нам с сестрой. И поэтому им всегда было друг с другом интересно, они не мыслили жизни в одиночку и даже частенько заканчивали друг за другом фразы. Настоящие близнецы. Правда, я не приветствовала их желание одинаково одеваться. Всё-таки нужно прививать им не только самостоятельность, но и индивидуальность.
