Где-то есть ты - страница 101
***
– Тогда ты иди, мойся, а потом я пойду.
– Хорошо, – взяла полотенце и закрыла за собой дверь ванной.
Воскресенье. Как же неохота завтра на работу. Сняла с себя одежду
и встала под струю воды. Моя кожа за выходные приобрела глубокий золотисто-коричневый оттенок, волосы выгорели на солнце. Есть в этом удивительное блаженство: вот так, после отдыха на природе, приехать
в цивилизацию, залезть в ванную и намылиться гелем для душа. Чудесные
ощущения. Довольно улыбаясь, разглядывала себя в зеркале, когда раздался стук в дверь.
– Что? – съязвила я.
– Пусти, – жалобно проскулил Сашка.
– Ты же хотел после меня помыться?
– А я не выдержал!
Открыла ему дверь, не вылезая из ванной. Он мигом скинул трусы и
с улыбкой чеширского кота полез ко мне.
– Вот дурачок! – Плеснула в него водой.
Он сел у моих ног и начал ловить языком падающие капли.
– И как делить один душ на двоих? – Спросила, направляя струю
воды в свою сторону. Тогда Сашка разлегся и начал вопить:
– А-а-а! Помогите! Я напился в хлам, мне плохо!
– Не дурак, ли, а? – Нагнулась и поцеловала его. – Только не паясничай. Иди скорее сюда, вымою тебя.
Он с удовольствием подставил мне спину. Потерла его мочалкой, вымыла шампунем голову, нежно массируя, и смыла пену.
– Ой-ой-ой! – Захохотал Абрамов, когда начала намыливать ему подмышки. – Так мне в последний раз только мама делала в детстве! Я стесняюсь! А-а-а!
– Вот так тебе мама точно не делала... – прошептала, прижимаясь к
нему голой грудью и чувствуя, как он сразу тяжело задышал.
Глава 26
– Наверное, в этом моя ошибка. Стараюсь чаще тебе звонить, больше бывать с тобой, но ты все равно умираешь от одиночества, – вздохнула Мила, нарезая перцы. Она собиралась заморозить их на зиму.
– Нет, Мил, что ты… – Вытерла руки о фартук, отложила нож и села рядом. – Можно быть в окружении сотен людей и оставаться в душе одиноким. Ценю твою поддержку, но эта пустота – она в моем сердце. И от друзей никак не зависит. Когда человек любит и любим, он полноценен, что ли. Его сердце наполнено, оно ничего больше не ищет, не жаждет. Просто спокойно живет. А у меня ведь, сама знаешь, другой случай...
– Значит, Абрамов опять вчера смотрел на тебя этим своим безразличным взглядом, да?
– Вроде того, – буркнула, комкая полотенце.
– И ты просто ушла?
– Да. Извинилась перед Митей и ушла.
– Но это же ты была у него в гостях, значит, если Саше неприятно твое общество, он сам и должен был свалить ко всем чертям.
– Мне так было проще. Я еще успею, попрощаюсь с Митей сегодня. У него самолет только в полночь.
– Да я бы этого твоего Абрамова просто убила.
– И я бы тоже... А что мне теперь делать? Могла бы, давно бы прекратила. Эти отношения… они как пытка. Хотя даже и не отношения вовсе. Так, связь. Все было отлично некоторое время, но ему опять надоело, и он не знает, как мне об этом сказать. Вот и все. Снова ругаться? Нет, не хочу.
– Все, Ева, тебе нужно эту эпопею прекращать.
– Понимаю, только все не получается никак.
– А самое интересное знаешь что? – Мила уложила перцы в пакетик.
– Что? – Поинтересовалась, подперев рукой подбородок.
– Ведь настоящие отъявленные мерзавцы-сердцееды обычно ведут
себя вызывающе, смотрят таким взглядом, который женщину раздевает в
два счета. Их же видно за версту, этих бабников. Плохишей. А у Абрамова – глаза ангела. И ведь веришь ему сразу…
– Поэтому мне и кажется, Мил, что он не со зла так со мной поступает. Кажется, что сам с собой борется, со своими чувствами. Потому-то я и прощала его столько раз. Все надеялась, что у него получится справиться со своей природой. Не вышло.
– Вот только слова ласковые у него одинаковые для всех! – Усмехнулась подруга, закладывая пакет в морозилку. – Это его характер и выдает. Сашка ничего особенного к тебе не чувствовал, раз и тебя и ее принцессой называл. Ты для него, значит, одна из сотен. Никакой индивидуальности. Не мог ничего нового придумать, что ли?
– Больше всего его за это и ненавижу. – Согласилась, склонив голову набок. – Я ему так и сказала: «Заяви своей Юле прямо в лоб, что просто потрахаться хочешь. Зачем голову дурить девчонке своей любовью? Она ж потом, как я, страдать будет, мучиться. Намекни, что у вас все несерьезно, а то, наверное, как мне, ей лапшу вешаешь на уши».
– А он?
– Что он? Он ведь со всеми так разговаривает, манера у него такая.
Я-то реально верила и надеялась, что уж в этот раз все у нас с ним получится. Но как поняла позавчера, что он едет в клуб с парнями, а меня не берет и даже не звонит, то все иллюзии сразу рассеялись. Покаталась в машине полночи, поревела, успокоилась. – Постучала пальцами по столу, разглядывая рисунок на кружке с чаем. - Хватит, Мил, я вымотана. У меня такое ощущение, что я умирающий торчок. Вы пытаетесь меня спасти, закрываете в клинику, уговариваете, надеетесь, но за периодом кажущегося таким близким выздоровления снова следует очередной срыв, потом еще один и еще… И этому не будет конца, пока не сдохну от передоза. Это все, что понимаю сейчас.
– Нет, Ева, если это зависимость, как ты говоришь, то от нее нужно избавляться. Взять себя в руки, перетерпеть ломку и забыть навсегда о дряни, отравлявшей твой организм. Нужно бороться несмотря ни на что. – Мила достала из холодильника коробку и разлила вино по бокалам. – Бросай свой чай. Выпьем за успешно сданный экзамен по вождению и за мои водительские права. Ура!
