Где-то есть ты - страница 96
Боже, да этот парень совершенно пьян. Я хихикнула.
– Согласен! – Поддержал его Митя. – Находясь здесь, у меня впервые не возникает желания смыться или пригласить девушек.
– Спасибо, конечно, – смущенно улыбнулась, – даже несмотря на сомнительный комплимент.
– Тогда – ура! – Крикнули парни, и мы с приглушенным звуком чокнулись пластиковыми стаканчиками.
Когда ребята зашли в баню, я осталась сидеть одна на скамеечке в
предбаннике. За дверью на улице была непроглядная темнота, но крики
от шлепков веником, раздающиеся из парилки, вселяли в меня спокойствие.
Внезапно откуда-то из-под одежды раздался знакомый мотивчик Митиного
телефона. Порывшись в тряпках, извлекла аппарат на свет. На дисплее высветилось: «Саша». Немного посомневавшись, сжала покрепче телефон и ответила:
– Да. – Мое бедное сердце сжалось.
– Привет... А-а-а... А где Митя? – Раздался озадаченный голос.
– Привет. В бане моется.
– Что? – Он явно встревожился.
– Мы у Вовы на даче. Втроем.
– Ничего себе…
– Ага… Приезжай тоже. Мы вроде как день рождения справляем.
Дура, дура, дура! В стену бы тебя башкой, Ева.
– Не знаю.
– Да приезжай! – Рассмеялась наигранно.
– Еще перезвоню, - бросил недовольно и отключился.
- Ну, и к черту тебя!
В этот момент парни вышли из бани и сели возле меня на скамейку. От их тел поднимался густой пар, на красных плечах болтались прилипшие листики от веника.
– Сашка звонил, – грустно сообщила, возвращая телефон Мите.
Тот заметно напрягся.
– И что говорит? – Поинтересовался, убирая трубку на полку.
– Да, ничего интересного, – встала и направилась к двери, ведущей в натопленное помещение бани, – спросил, где мы. И все.
– Он сегодня с Пашей гуляет. У них там какие-то совсем молоденькие девочки нарисовались. – Митя достал из пачки сигарету и закурил, сверля меня взглядом. – Павлик ездит к какой-то Ульяне, а в ее компании есть Юля, которая без ума от Саши. Они еще в начале июня познакомились. На фестивале, кажется. Так что даже не советую тебе грустить при каждом упоминании о нем.
Я не злилась и не расстраивалась. Знала, зачем друг сообщает мне эту информацию. Заботится обо мне, желает только добра. И он прав, нужно было забыть этого гада к чертовой матери. И уже давно.
– Понятно, – вошла внутрь и закрыла за собой дверь.
Сев на верхнюю полку и плеснув воды в печь, зажмурилась и сжала
зубы. Удушливый жар мигом поднялся из печки вверх, обжигая спину. И почему мне так плохо без него? А он развлекается. Тварь. Внезапно захотелось его вернуть, чтобы он не успел переспать с этой
Юлей. Не хотелось быть с ним после кого-то. Хотя это глупость. Конечно же, он успел переспать с десятками женщин, пока я о нем горевала. И наивным было полагать, что он жил какое-то время без секса. Особенно с такими озабоченными друзьями, как Паша.
Меня охватил настоящий гнев. Пот градом катился по спине, а горячий воздух жег легкие. Хотелось, чтобы стало еще больнее. Еще. Но я сидела и терпела. Терпела. Терпела. Вот бы сейчас мое сердце остановилось от такой нагрузки. Так нет же. Бьется. Обливается кровью и все равно бьется. Бах-бах-бах!
Набрав полное ведро ледяной воды, вылила все его содержимое на себя. Вскрикнув от нахлынувших обжигающих ощущений, запрыгнула обратно на полку.
– Эй, – в проеме появилась рука Мити, – тук-тук-тук!
– Да? – Накрылась своим полотенцем.
– Как вы, девушка? Живы? Мы испугались твоего крика.
– Спасибо, в норме.
– Ну ладно, грейся.
– Может… - Прикусила язык, придумывая предлог, чтобы он остался. - Ты попаришь меня веником?
– Я? – Буквально воскликнул Митя из-за двери.
– Ты, ты. Или, может, хочешь доверить это дело Володе?
Усмехнулся.
- Ну, уж нет.
-Заходи, я одета.
Легла на живот, прикрыв полотенцем попу. Митя осторожно просунул
голову и убедился, что не вру. Не зря говорят, что алкоголь размягчает мозг. Раньше бы мне такое даже в голову не пришло. Никогда прежде в наших с ним отношениях, как у брата с сестрой, не существовало и намека на влечение. И не хотелось бы его и впредь провоцировать, но что сделано, то сделано… Он здесь. Позвала его я сама. Винить мне больше некого. Поэтому просто отвернула лицо и затаила дыхание.
Митя вошел, взял веник, смочил его в теплой воде и принялся молча
постукивать им по моим лопаткам. Медленно, нежно, осторожно спускаясь ниже, поглаживая. Никогда в жизни мне не приходилось испытывать такого напряжения. Мышцы натянулись, словно струны, дыхание перехватило, кровь будто загустела в венах и отказывалась двигаться.
Мир вокруг замер.
Я больше не ругала себя за то, что позвала его. За то, что позволила смотреть на свое обнаженное тело, касаться его вот таким странным образом. Просто закрыла глаза и затаилась, не понимая, что чувствую. Не зная, испортила ли все, или происходящее ничего не изменит. Моя кожа уже не чувствовала усилившихся похлопываний по ней листьями, она горела огнем под его взглядом.
Митя молчал и продолжал манипуляции с веником. Едва ощутимое скольжение по обнаженным бедрам чередовал с чувствительными ударами по щиколоткам, щекотал кончиками мокрых листочков мои ступни и снова поднимался вверх к затылку, обжигая и льдом и пламенем одновременно. И все это в полнейшей тишине. В темном помещении парилки, где воздух между нами накалился так, что его можно было уже резать ножом.
Я не шевелилась. Первый раз в жизни даже не вскрикивала от щекотки. Не двигалась совсем. Мне казалось, что от этого зависела моя жизнь. Знала, что любое движение или неосторожный взгляд приведут к непоправимому. Неловкость и так сильно зашкаливала. Если не произойдет ничего большего, чем уже происходит, то мы хоть как-то сможем завтра смотреть друг другу в глаза. Сможем даже сделать вид, что ничего не было. Но если мы встретимся взглядами… Не знаю. Не знаю.
