Строптивый и неукротимый - страница 37
Это казалось глупым, но Хит ощутил потребность доказать, что она не так уж невосприимчива к нему. Возможно, в нем взыграло уязвленное самолюбие, возможно, наконец проклюнулось безумие – как бы то ни было, он подошел к Порции ближе, сократив расстояние между ними настолько, что их стала разделять лишь тоненькая прослойка воздуха.
Теперь он стоял так близко к ней, что даже почувствовал ее запах: бергамот и лимон.
Огромные голубые глаза на ее бледном лице округлились. Она, отпрянув, наткнулась спиной на стену книг.
Бежать ей было некуда. Он знал это. И она знала тоже.
– А разве нет? – спросил Хит. – Признайте это. Вы остались здесь по одной причине.
– Вовсе нет, – пробормотала она сдавленным голосом.
– Вы не хотите стать моей женой? – с вызовом промолвил он и надвинулся на Порцию еще ближе, наблюдая, как расширяются ее зрачки.
Взгляд девушки скользнул по его лицу, и это выражение напомнило ему испуганную дикую птицу в полете, которая слишком долго боится куда-нибудь сесть.
Хит провел большим пальцем по бархатистой мягкой коже на ее щеке.
– Мне кажется, вам все же хочется… чего-то.
Она яростно затрясла головой.
– Й-я умею держать себя в руках…
– В самом деле? – спросил он, в уме взвешивая слова Порции, первый намек на то, что она, возможно, действительно не так уж невосприимчива. – Когда вы находитесь рядом со мной, вам приходится держать себя в руках?
– Да. То есть н-нет, – пролепетала она, отводя глаза от его лица. – Не знаю.
– Сказать вам? – спросил он вкрадчиво, глядя на розовую нижнюю губу, зажатую между маленькими белыми зубами.
Она подняла на него настороженные глаза и кивнула.
– Что ж, хорошо, – вполголоса произнес он, и внутри у мужчины все напряглось, когда она языком облизала свои губы. Он судорожно вздохнул. Отбросив здравый смысл и годы самовоспитания, прорычал: – А, к черту! Я покажу.
Наклонив голову, он поймал губы Порции своими, поцеловал ее… И познал истинное безумие. Настоящее, головокружительное сумасшествие. Приняв своим ртом ее испуганный вскрик, впился в девушку еще крепче. Его руки обвили ее, оторвали от пола и притянули к себе. Изголодавшийся, отвергнутый, он пил и все не мог напиться из уст, мучивших его уже несколько дней. Со стоном Хит отпустил себя, поддался необоримому влечению, которое чувствовал с самого начала, с того мгновения, когда его взор впервые упал на нее – промокшую под дождем, всю в грязи, то и дело выбрасывающую в его сторону змеиный язычок.
Губы его прилипли к устам Порции, руки скользнули с ее спины на груди, легли на них через полупрозрачную ткань ночной рубашки. Он помял эти холмы, твердую, теплую плоть, идеально поместившуюся в его ладонях. Ее соски затвердели, она всхлипнула и ответила на его поцелуй. Сначала робко, потом увереннее, скользнув своим языком по его языку, когда он покатал ее соски между большими и указательными пальцами, охваченный желанием сорвать с нее рубашку и почувствовать их на ощупь. Испробовать их вкус, укусить, сжать жесткие маленькие шишечки.
Он вклинился коленом между ее ног, поднимая выше по книжному шкафу. Она прижалась к его бедру с неискушенной страстью. Сокровенная часть ее прожгла бриджи, заклеймила его. Он отпустил ее груди и обхватил лицо, чтобы повернуть удобнее для своего ищущего языка.
Она целовала его в ответ, отвечала на толчки и извивы языка, цепляясь маленькими руками за его плечи. Потом запустила пальцы в волосы мужчины, нежась в шелковистых локонах.
Он не мог остановиться. Не мог насытиться ею, не способен был запретить рукам исследовать каждый дюйм ее тела. Ладони опять скользнули вниз, вдоль тонкой линии позвоночника на восхитительно полные ягодицы. Он застонал и помял тугие округлости, придвигая к себе ее горящее лоно.
Отчаянная, дикая потребность избавить себя от одежды охватила их. Но сдержанность, дисциплинированность, управлявшие им всю жизнь, послушно подняли голову, и он отступил, убрал ногу. Потом руки. Затем рот.
Остекленевшие голубые глаза воззрились на него снизу вверх. Она подняла руку, чтобы коснуться губ, влажных и раскрасневшихся.
– Довольно, – только и сумел промолвить он.
Дрожь в голосе выдала Хита, показала, как одурманивающе Порция воздействует на него. Решив доказать, что она не устоит перед ним, он лишь сумел причинить себе мучительную боль. Болезненно возбужденное мужское естество было тому ярким доказательством.
Она кивнула, темные волосы, спутанные руками Хита, беспорядочно упали на плечи девушки. Он отступил, до сих пор находя ее вид чересчур соблазнительным. Ее вкус был еще слишком свеж на его губах.
– Спокойной ночи, – пробормотал Хит. – Оставлю вас с книгами.
Когда он в отчаянии уходил, изнывая от страсти, его утешала одна мысль: библиотека не единственное, что привлекало ее здесь. Несмотря на все ее заверения. Признавала леди Порция это или нет, она хотела его. Так же сильно, как он хотел ее. И все же провалиться ему на этом месте, если он позволит ей вонзить в себя когти еще глубже.
Глава 14
– Доброе утро, леди Мортон, Мина, – поздоровалась Порция, щеки которой горели от воспоминаний о своем провале прошлой ночью в библиотеке… и об участии в нем графини.
Пряча лицо, она отвернулась и окинула взглядом съестное изобилие на буфете. Выбрав себе большой медовый рулет, Порция села, все так же не глядя в глаза леди Мортон, боясь, что одного взгляда будет достаточно, чтобы все раскрылось. Наверняка всякий, кто увидит ее припухшие губы, поймет: вчера их неистово целовали. Ночью Порцию одолевала бессонница, потому что она снова и снова переживала тот поцелуй. Губы ее все еще пекло. Голова по-прежнему кружилась.
