На земле и на небе - страница 75
— С добрым утром, любимая.
Катю охватило теплое чувство, на глаза набежали слезы. К ней никто так не относился. Родители воспитывали ее в строгости и дисциплине. В их семье не принято было желать ни доброго утра, ни спокойной ночи. Иногда в каком-то инстинктивном порыве Катя обнимала свою мать, но, встречая лишь холодный, отчужденный прием, отстранялась, чувствуя неловкость. Катя полюбила одиночество, тихую музыку и чтение, но и это в их семье не поощрялось. Поэтому мать записывала ее в какие-то школьные кружки и каждый год до четырнадцати лет отправляла в детские лагеря, что было для Кати настоящей пыткой. Ей казалось, что весь мир наполнен какими-то запретами, бестолковыми правилами, глупой суетой, и она старалась отделить в этом неприветливом мире свой потайной уголок и населить его воображаемыми персонажами.
И теперь то, о чем она только мечтала, стало реальностью. Или нет? Или она только гостья в этой чудесной сказке?
Она опять начала сомневаться.
— Катюшка… — Дмитрий придвинул стул, присел напротив и взял ее руки в свои. — Катенька, я не знаю, что было в твоей жизни. Потом когда-нибудь ты мне все расскажешь… Но сейчас, милая, хорошая моя, я прошу только об одном. Поверь мне. Раздели свою жизнь на две половинки «до» и «после». И зачеркни все, что было «до». Прошлое может убить, если не сумеешь его забыть.
— Я не сумею, — коротко выдохнула Катерина.
— Ты должна, дорогая. Ты должна собрать в себе все силы и оттолкнуться от него, иначе прошлые страдания поглотят тебя, затянут в трясину. Не оглядывайся назад.
— Как в библейской легенде…
— Да, иначе превратишься в соляной столб. Только в реальности это происходит не внезапно, а постепенно часть тебя будет отмирать, превращаясь в бесчувственный камень, И этим холодом ты будешь ранить окружающих. И нас.
Он встал и подошел к окну. Посреди площадки девочка демонстрировала своему новому знакомому Прокопию Сысоевичу чудеса дрессировки: сначала Рекс подал лапу, потом положил обе лапы на плечи девочки, и они стали пританцовывать. Современные стеклопакеты не пускали в квартиру звуки улицы, но старик, судя по широко раскрытому рту и высоко поднятой голове, громко хохотал.
— Посмотри, какая замечательная у тебя дочка, с какой радостью она воспринимает мир. И своей жизнерадостностью она заражает окружающих.
Катя подошла к Дмитрию, немного стесняясь своей нежности, обняла его за талию и посмотрела в окно.
Теперь уже старик проделывал те же трюки с собакой, что и девочка. И его шаркающие, суетливые движения невольно рассмешили Катерину. Она прыснула, уткнувшись в плечо Дмитрия. Он обнял ее, поцеловал в макушку и заглянул в ее счастливые глаза:
— Катюшка, я люблю тебя. Люблю с той самой минуты, как увидел тебя, спящую, там, в деревне. Ты была настолько трогательна и беззащитна! Я тогда понял, что только я смогу дать то, что сохранит в тебе твою неповторимую женственность. Я чувствую, что я нужен тебе, но знаю, что и ты нужна мне. Только рядом с тобой чувствую себя спокойно.
Дмитрий наклонился и снова поцеловал ее, пробежав губами по глазам, прикрытым веками. И этот поцелуй был настолько нежным, что сомнений в душе Катерины не осталось.
— Я тоже люблю тебя, Дима, — ответила она, — и я уже не боюсь. Я хочу быть твоей женой. Я знаю, что это будет трудно. Иногда в тебе, в твоем взгляде, в твоем теле читается что-то жесткое и требовательное, но теперь я понимаю, что это не относится ко мне. Со мной ты будешь всегда добр и нежен, и ты никогда не обидишь ни меня, ни Ксюшку, так?
Она с тревогой заглянула в его глаза, и он не отвел взгляд, а только улыбнулся:
— Конечно, дорогая. Мы в одной лодке. Нас окружает жестокий океан, но я научился управлять своим судном. Я постараюсь оградить тебя от многих сложностей, но… — он погладил ее по голове, — но все же, трусиха, давай учиться давать.
— Если только ты меня будешь учить.
— Не сомневайся, не брошу за борт, как кутенка…
Он еще раз крепко обнял ее, и она доверчиво прильнула к нему.
Время заскользило чередой наполненных радостью дней. Катя с Дмитрием зарегистрировали брак в районном загсе без лишней помпы, свидетелями были Шура и Вячеслав, который уже вставал со своей коляски. Потом было свадебное путешествие к теплому морю Египта. Ксения целыми днями не вылезала из прозрачной бирюзовой и теплой, как парное молоко, воды. Она научилась плавать быстро, буквально в первый же день. Казалось, что девочка просто доверчиво вверила свое тело соленой воде. Поэтому самым любимым местом их семьи был, конечно, пляж, где они и провели незаметно пролетевшие десять дней.
Но все же Катя с удовольствием вернулась домой, к своим любимым вещам и привычным заботам. Новая большая квартира, мебель, широкая, удобная кровать, посудомоечная машина, кухонный комбайн. То, чего она раньше была лишена, сейчас наполняло ее жизнь радостью. Катя ушла с работы, шитье штор ради заработка стало бессмысленным, Теперь у нее была другая жизнь и другая работа! Она познавала новую жизнь замужней женщины в традиционном смысле. И она наслаждалась такой жизнью! Все до примитивности просто. Она женщина, она мать и она любима!
Как-то вечером, после ритуального чтения на ночь, когда она уже накрыла дочку одеялом и потянулась к выключателю, Ксюшка остановила ее вопросом:
— Мам, помнишь, ты про счастье говорила? Тогда, летом в деревне…
Ксюшка вопросительно посмотрела на мать.
— Помню, доченька, — ответила Катя.
— Я тогда загадала, что если дядя Дима станет моим папой, то тогда будет счастье и тебе, и мне, и всем. И я захотела. А ведь если чего-то очень-очень хочешь, ведь все тебе должны помочь, правда?
