Большие люди - страница 33
— Он слепой, да?
— Молодой человек, у слепых обостренный слух, вы разве не знали? — голос у Савченко ровен и даже чуть насмешлив.
Гриша как-то сказал, что ему не бывает стыдно. Соврал. Вот сейчас и покрасневшие скулы наличествуют, и выражение смущения на лице.
— Простите. Я не хотел вас обидеть…
— И не обидели.
— Ну и… — Гриша растерян и не знает, что ответить. И поэтому: — А я не молодой человек. Совсем уже не молодой.
— По сравнению со мной — молодой.
Потом Люда негромко переговаривается с Валентином Алексеевичем, он что-то объясняет ей, расчерчивая ладонями спину Гошки. А тот лежит на столе совсем тихо, молча.
— Ну, все, Люся. Дальше ты и сама справишься, — мужчина встает со стула. — Верни меня, где взяла.
— Ой… — а вот об этом она не подумала. Дурочка! У нее же сейчас сеанс должен быть с Георгием. — Гоша, ты сможешь подождать? Я Валентина Алексеевича отвезу и назад.
— Конечно, Лютик. Я никуда не тороплюсь.
— Давайте, я отвезу, — неожиданно вмешивается Гриша. — А вы тут своим делом занимайтесь.
— Валентин Алексеевич, вы не против? — интересуется Люся.
— Людочка, да мне какая разница? Лишь бы довезли. Я уже слишком старый, чтобы бояться незнакомцев.
________________
— У вас хорошая машина.
— Откуда знаете? — Григорий ляпнул, не подумав. Спохватился, да поздно.
Савченко усмехается.
— В ней пахнет хорошо. Кожей натуральной. Ощущение, — Валентин Алексеевич проводит перед лицом рукой, — большого салона. И двигатель… басовитый. Шестерка?
— Восемь горшков, — довольно усмехается Гриша. — Модель опознаете?
— О, я не настолько хорошо разбираюсь в автомобилях. Предположу, что это какая-то Тойота?
— Точно. Вы молодец.
Какое-то время они едут в молчании. А потом Гриша не выдерживает:
— А вы от рождения… ну…
— Слеп? Нет. Я успел посмотреть этот мир.
Григорий проклинает себя за любопытство. Но этот человек, лишившийся зрения, но не потерявший достоинства, вызывает нешуточный интерес.
— Вам сколько лет? — вдруг спрашивает Валентин Алексеевич.
— Тридцать пять.
— В ваши годы я еще видел. Это случилось… когда мне было тридцать восемь. Когда одна жизнь кончилась. И началась другая.
Гриша не знает, что сказать. "Мне очень жаль"? Это как-то… фальшиво. И поэтому он молчит, сосредоточенно глядя на дорогу.
— Но я рад, — неожиданно продолжает Савченко, — что она у меня была. ТА жизнь. Никогда не знаешь, когда, в какой момент твоя жизнь вдруг перевернется, да так, что… Ваш брат об этом знает не понаслышке, верно?
Гриша кивает, а потом, спохватившись, добавляет словами:
— Верно. У него могла бы тоже начаться… другая жизнь. Без чего-то важного.
— Хорошо, что обошлось.
— Да, — соглашается Григорий, — хорошо.
Ну вот, наконец, они и на месте.
— Валентин Алексеевич, сколько я вам должен за консультацию?
— Нисколько. Считайте это подарком на Новый Год. Мы стоим прямо у подъезда?
— Да, — Грише не хочется спорить. — Вы… вас проводить до квартиры?
— Не вздумайте, — Савченко открывает дверь, опускает трость на землю. — На чай все равно не приглашу.
___________________
Второй курс массажа весьма отличается от первого. Сейчас у нее совершенно иное отношение к братьям, а те вопросы, которыми она задавалась во время первого курса, кажутся ей теперь ужасно смешными. А еще постоянно что-то происходит — то поездка на сервис с Григорием, то визит Савченко. Или вот, как сегодня…
Люся ждет, когда Гоша разденется. А тот вдруг резко бросает в сторону футболку и шагает ей за спину.
— Гришка, опять?!
Люся оборачивается.
— Что случилось?
— Он чуть не упал!
— Не упал же, — пожимает плечами Гриша. Но он действительно стоит, опираясь рукой о стену.
— Что происходит? — Людмила переводит взгляд с одного брата на другого.
— У него с шеей что-то! Голову повернуть не может. А если все-таки поворачивает, то головокружение. Вчера с дивана вставал… и не встал! Упал обратно.
— Не преувеличивай, — голос старшего демонстративно бодр. — Я и не хотел вставать.
— Лютик, ты можешь его посмотреть? — Гоша не обращает внимания на слова брата.
— Конечно. Вот с тобой закончу и посмотрю.
— Я, пожалуй, в офис съезжу. Посмотрю, что там и как… — Гриша, наконец, убирает ладонь со стены.
— А ну стоять! — рявкает Гоша. — Люся, сделай с ним что-нибудь! Сейчас, пока он не сбежал.
Людмила берется за спинку стула и ставит его перед собой.
— Григорий Сергеевич, прошу!
Буркнув что-то себе под нос, Гриша, тем не менее, на стул садится. А она встает позади него.
Пара нажатий ее пальцев и он шипит от боли.
— Осторожней!
— А здесь?
— И здесь! Черт, больно! Аж в глазах потемнело.
Она убирает руки с его шеи.
— Григорий, у тебя как часто приступы бывают?
Он осторожно потирает шею, но поднять на нее голову не рискует — знает, что это может кончиться головокружением и резкой болью в висках.
— Не бывает у меня никаких приступов.
Люда подтягивает еще один стул и садится напротив него. Ему деваться нечего — он хмуро смотрит ей в глаза.
— Гриш, первый раз такое?
— Ну. Не знаю, что это за хрень. Никогда такого не было.
— Эта хрень называется шейный остеохондроз.
— Раньше не было!
— Все когда-то случается в первый раз.
— Так подкрадывается старость, — "утешает" его младший, положив руку на плечо. — Люсь, ты можешь что-то с этим сделать?
Странно, но Григорий не начинает тут же протестовать. А она ожидала, что он сейчас скажет, что с ним ничего не надо делать. Видимо, хондроз его уже порядком измучил.
