Гранатовое зернышко - страница 87
Звали парня Сашей. Он не пытался взять ее нахрапом. Нет, он ухаживал, встречал ранним утром под работой, чтобы провести до дома, когда денег на такси не было. Караулил под домом, чтоб когда Амина выглянет из окна — разразиться ужасной серенадой.
Он подкупил ее наивностью и мальчишеством. В этом он чем-то напоминал ей Илью. Илью, когда они только познакомились, до обрушившихся на них проблем.
Месяц она не решалась подпустить его к себе ближе, чем на расстояние, необходимое для того, чтобы протянуть букет полевых цветов.
На тридцать первый день же подпустила. Он потерял голову, впрочем, как и она. К тому моменту Ильи не было уже четыре года.
Вот только утром, проснувшись рядом с чужим человеком, Амина почувствовала себя настоящим дерьмом.
Потому что обманулась. Потому что до последнего надеялась открыть глаза… а там Илюша. Лежит на соседней подушке, смотрит на нее и улыбается.
Саша пропал из ее жизни в то же утро. Точнее она пропала из его. Нет, он, конечно, пытался понять, в чем провинился, но довольно быстро плюнул на затею.
Второй же раз стал куда более значимым и, пожалуй, более болезненным.
Еще через год после Саши к ним в Бабочку зачастил один вип. Амина заметила его почти сразу. Он арендовал стол на балконе, занимал его один, а потом просиживал там ночи напролет, попивая виски с колой.
Мужчина был не слишком молод. Как Амина потом узнала — ему было сорок. За плечами — два развода и столько же подросших детей. Пришел в Бабочку… просто из любопытства. А задержался потому, что она его заинтересовала.
Это все Амина узнала позже, а изначально был только загадочный незнакомец и огромные цветочные корзины, которые доставляли в гримерную бабочек с записками, адресованными ей.
Первую корзину и записку она показательно выбросила. Мол, нашел, чем покорять. Вторую тоже, третью, четвертую…
А они с каждым разом становились все шикарней. Кроме записок в них начали находиться маленькие подарки. Маленькие, но дорогостоящие. Золотые серьги Амина выбросить не рискнула, но и носить не стала. Просто в какой-то момент занялась коллекционированием тех самых букетов с безделушками и ждала…
Она знала, кто преподносит все эти подарки, но не могла понять, почему сам не является вслед.
Иногда заедало такое любопытство, что хотелось самой подойти к столику и все узнать. Но гордость не позволяла. И чуйка — все равно рано или поздно что-то произойдет. Либо букеты закончатся, либо таинственный незнакомец выйдет из тени.
Он вышел. Ждал как-то ее на парковке рядом с Баттерфляем после одного из ночных выступлений.
Он был галантен и прям… А еще выглядел зрелым, самодостаточным мужчиной. Тогда в Амине возникло обычное даже в чем-то животное желание. Он предложил всего-то ночь провести… Она согласилась.
Амина готова была и к тому, что утром будет плохо, стыдно, и к тому, что утром-то все и закончится. Но прогадала. Стыдно не было. И не закончилось.
Мужчину звали Виктором. И она провела с ним полгода. Позволила почувствовать себе хоть немного той тьмы, которую ей и так приписывали.
Все почему-то считали ее приживалкой. Никто не верил, что она существует на свои деньги, зависит только от себя и позволяет себе исключительно то, что может.
Окружающим ее — Пирожку, бабочкам, прочим обитателям Баттерфляя хотелось видеть в ней циничную суку. И вот целых полгода она позволяла им быть абсолютно правыми. А себе позволяла реализовать то темное, что в ней скопилось за долгие пять лет.
Виктор выделил ей водителя. Собирался купить машину, но она отказалась. Продолжал дарить драгоценности и навещать в специально снятой для нее шикарной квартире.
Она не сношала ему мозги. А если сношала — то ровно так, как ему хотелось. Он не требовал от нее любви, не лез в душу, просто создавал комфортные условия для жизни и вместе с ней этой жизнью наслаждался.
Сейчас эти полгода Амина вспоминала с содроганием, ведь поверить не могла, что подобное действительно было в ее жизни. С другой же стороны, не будь того времени, вполне возможно, совсем скоро она сошла бы с ума.
В ней накопилось слишком много боли, тоски, неистраченной энергии, замкнутой за тремя замками нежности. В ней накопилось слишком много яда. В ней скопилось слишком много мыслей об неоправданных ожиданиях. Ожиданиях родителей, Ильи, Краевских, Аббас-бея, своих собственных.
А тогда она просто позволила себе пожить без оглядки на мир. Тот самый мир увидев. Виктор часто по работе должен был куда-то летать, и ее непременно приглашал с собой.
Закончилось же все уже не утром — а ночью. Как-то ночью Виктор слово в слово повторил слова Шахина.
Она тогда, по его мнению, в чем-то провинилась. И он предложил ей попросить у него прощения, потом это самое прощение заслужить и вернуться под хозяйское крыло. Еще похлопал так рядом с собой на кровати, на которой возлежал в тот момент.
А Амину аж перекосило. После тех слов она смотрела на него, а видела Шахина. Полгода ее черной реабилитации закончились.
Она собрала вещи и ушла из той шикарной квартиры.
Виктор, в отличие от Саши, даже не пытался преследовать и выяснять. Пропала — ее дело.
Он был уверен, что ничего лишнего никому она не взболтнет, да и не знала-то она толком ничего лишнего. А больше его ничего не заботило. В ту же квартиру совсем скоро была поселена новая девочка, получившая подарки не хуже.
Амина же, вернувшись из этого «запоя», поклялась, что больше никогда…
