Практическая романтика - страница 49
И да, у Германа действительно такая аура, от которой все без исключения становятся немного хуже. А иначе и не объяснишь, почему я так смеялась, когда планировалась встреча Анатоля.
Анатолий Свечкин, сын мэра города, лучший друг Мишеля еще со времен общей французской гимназии и неизменная часть Большой восьмерки, прилетел в «Грёзы» на следующий же день после того, как ему сняли гипс. Конечно, он сообщил друзьям о приезде. А они ему сообщили… не всё. Тогда мне и стало понятно, что эти сволочи издеваются не только над посторонними, просто над посторонними — заметно злее. Но и самим друг от друга достается.
К тому времени Герман уже умаслил Зинаиду до такой степени, что она была готова пойти на любые поблажки, лишь бы он заткнулся. Да и Карина Петровна смилостивилась, отпустив в будний день остальных на встречу друга.
Чтобы не привлекать к делу администрацию, меня спешно переселили к близняшкам — те заверили, что спать в обнимку научились еще до рождения, потому мне вполне могут уступить одну кровать на пару-тройку ночей. Никто на бо́льший срок и не ставил.
Анатоль приехал после обеда с целым кортежем. Я, например, вообще не поняла, зачем было брать и гаишников с мигалками.
— Анатоль! — Герман радостно похлопал его по плечу. — Твоя страсть к показухе даже во мне вызывает зависть!
— Наконец-то я здесь! — довольно симпатичный, но слишком длинный и худой блондин задрал лицо к синему небу. — Знали бы вы, что такое — провести с родителями столько времени! Я уж думал, что Достоевского начну читать, право слово!
Его все искренне поздравляли с выздоровлением и вели к нашему корпусу. Счастливый Анатоль даже не замечал, как его технично уводят в сторону ото всех приличных зданий. Он поглядывал на нас с Верочкой вопросительно, пока Герман это не заметил:
— А, это наши новенькие! Моя бывшая и Юркина настоящая. Люби и жалуй.
Юра скривился, поправляя:
— Вера и Ульяна. Девчонки, это Анатоль.
Вера забавно хихикала в кулак, предвкушая его реакцию. Анатоль напрягся только в лифте, пока ехали до шестого этажа. Но там смолчал. Прорвало его, когда мы открыли перед ним пустую комнату.
— Это что… мать… за каземат… — у долгожданного гостя отказывал голос.
— Ты чего? — изумилась Кристина. — Нормальные условия, даже душевые кабины установлены. Чего тебе еще надо?
Анатоль готов был возмущаться, но в оцепенении замер, поскольку все уверенно поддакивали — мол, классные же условия, даже тумбы есть для вещей. Повели его на берег, где он немного расслабился и с удовольствием вещал, как сильно страдал в заточении без возможности выйти из дома. Как у них за это время уволились сразу две уборщицы и один повар, которых он достал. Но он ничего не мог с собой поделать! Любой, оказавшийся на его месте, тоже бы каждые две минуты трезвонил в колокольчик и просил ему то воды принести, то унести, то снова принести. Особое место в его рассказе занял анализ современного телевидения, которое «вообще предназначено только для умственно отсталых».
Сильно притупилась его бдительность во время мини-вечеринки на берегу моря до самой ночи, где он ощущал себя в привычной обстановке. Он и не замечал, что мы уже в одиннадцать на глазах вырубались, а потом и Герман не выдержал:
— Все, народ, пойдем спать.
— Уже?! — не понял Анатоль.
Но пошел, раз все пошли. Окончательно до него дошло, что что-то идет не так, когда Юра с Мишелем долбились в его дверь в полшестого утра, пытаясь разбудить.
— Что случилось? Куда?.. — Анатоль выскочил в коридор в панике прямо в трусах, отчего Верочка вообще почти в голос рассмеялась, чем чуть не выдала всю авантюру.
— На завтрак, там по времени. Потом на склад, — отчеканил Герман, который в такую рань так и не научился сразу быть в хорошем настроении.
— На… склад?
Его, уже спешно натягивающего вчерашние джинсы в песке и футболку, подхватили близняшки, щебетавшие наперебой:
— Конечно! А ты что думал? Мы же здесь на практике! А чтобы понять азы работы, надо начинать с самых низов!
— Анатоль! У тебя один глаз так и не открылся!
— Анатоль, спокойнее! Через пару недель почти привыкнешь! Это на самом деле очень интересно!
— Да! Марк Александрович знает толк в развлечениях!
Мне уже стало его жаль, настолько растерявшимся он выглядел, а его все закидывали новой информацией, не давая времени привыкнуть к старой.
Наша четверка уже второй час запускала постельное белье в опостылевшие аппараты, когда Герман сказал задумчиво:
— Неужели уехал, не попрощавшись?
Мишель неуверенно ответил:
— Да не, он пару дней-то продержится. Орать, правда, вечером будет — всем мало не покажется.
Кристина была еще менее уверенной:
— Почему вы совсем в него не верите? Он останется — мы же все остались, и ничего!
И как раз в этот момент дверь тихо отворилась, впуская долговязого внутрь. Он вообще замер, наблюдая почему-то только за Германом. Вероятно, до сих пор еще теплилась надежда, что это просто хорошо организованные издевательства, но представшая картина окончательно все расставила по своим местам.
— Э, люди, — позвал он. — Знаете… У меня нога все еще ноет… Я, наверное, домой лучше. Ну ее, эту практику…
Герман и не пытался скрыть смех:
— Неужели дома уже не так скучно? Или ты не можешь делать то, что можем мы?
— Да не… Просто нога еще… ноет!
И, пока его не начали уговаривать потерпеть еще немного, побежал от нас так, будто у него ноги олимпийского чемпиона. Довели парня, перегнули с шуткой. Мишель, хоть и смеялся, но попытался товарища оправдать:
