Опасно близкая для тебя - страница 74
– А у нас что-то было, чтобы об этом говорить? – вскинув брови, спросил Макс и подошел к ней. – У тебя, видимо, с сексом так же, как с образованием – все по нулям. Можешь только бревном лежать. Поэтому ты испугалась и отказала мне.
– О да, только поэтому, – улыбнулась Лена и, встав на цыпочки, шепнула Максу на ухо. – И не жалею об этом, прикинь?
Он дернулся от нее, как ужаленный, и вышел из гостиной. Хлопнула дверь в ванную, и тут же из крана полилась вода. Лена устроилась на диване и укрылась пледом. Взяв книжку, снова погрузилась в чтение.
Всю ночь Лена думала о подруге. Настя ей так и не отписалась, хотя сообщение прочла. Пожалуй, нужно будет завтра зайти к ней на работу и прямо спросить, чем она заслужила игнор. Должна же быть какая-то причина! Успокоив себя этой мыслью, она уснула. Ей снова снился Клим. Они целовались на пристани, а потом смотрели, как к ним подплывает огромный белый корабль. И тут ей становится страшно, и она, отпустив руку Клима, убегает прочь.
После этого сна Лена встала в плохом настроении. У нее сложилось впечатление, что она отказалась от чего-то очень хорошего в своей жизни. Зевая, она вышла на кухню и застала там отчима. Тот сидел за столом и уминал яичницу.
– Там есть второй кусок, – с набитым ртом сказал он. – Я сделал на двоих.
– Спасибо. Вы один вернулись или с мамой? – отрезая себе кусок хлеба, спросила Лена.
– Мама улетела в Цюрих, – сообщил отчим. – На конференцию. Она тебе звонила, чтобы сказать, но у тебя был выключен мобильный. Вернется через пару дней.
– Понятно, – зевнула Лена. Последнее время мама то и дело уезжала. С тех пор, как она вышла замуж за отчима, ее жизнь изменилась. Она резко взлетела верх по карьерной лестнице, стала больше ездить, словно брак дал ей возможность родиться заново.
– Сегодня будут оперировать сестру твоего парня, – сказал отчим. – Кстати, почему я больше о нем ничего не слышу?
– Мы расстались.
– Жаль. Мне этот молодой человек очень понравился! И матери твоей тоже, – вздохнул отчим. – Может, помиритесь еще?
– Скорее всего, нет, – сказала Лена, и ей стало тоскливо.
– Ну и зря! Видела бы ты, как он на тебя смотрел! – вздохнув, сказал отчим. – Что, твои подозрения подтвердились?
«Мне кажется, ты будешь очень жалеть, если потеряешь его», – всплыли в памяти Лены слова мамы. Что ж, так и есть, она оказалась в этом права. Но, как бы ни было печально, некоторые вещи изменить невозможно, с ними можно только смириться.
– Увы, – вздохнула Лена и поняла, что отчим – единственный человек, с кем она может об этом поговорить. – Я сказала ему, что между нами все кончено.
– Надо же… – задумчиво протянул отчим. – Я очень наделся, что это всего лишь сплетня. Клим тебе как-то все объяснил?
– Сказал, что он в долгу перед Иветтой, что она обижена на него, – заставила себя проговорить Лена. – Поэтому все так вышло.
– Я общался с ним несколько раз, и он показался мне спокойным и здравомыслящим парнем, – сказал отчим. – А психов я на своем веку повидал немало, мне есть с кем сравнивать. Не думай, я не собираюсь толкать тебя в его объятия, просто делюсь своими наблюдениями.
– Я застряла между двумя состояниями, – всхлипнув, сказала Лена. – Я люблю его, и мне так мерзко, что хочется блевать. Что мне делать?
– Понимаю, – обнимая ее, сказал отчим. – Не знаю, что тебе посоветовать, девочка. Я никогда не был в таких ситуациях…
– Можно ли такое простить?
– Простить можно все что угодно. Вопрос в другом: сможешь ли ты с этим жить, не оглядываясь назад при любом неудобном случае, не напоминая об этом ни себе, ни ему? – глядя ей в глаза, спросил отчим. Лена пожала плечами. Она не знала, хватит ли ей мужества на такое. – Но это самое основное. Как только поймешь это, сразу решишь, что тебе делать.
– Вы оперируете Иветту? – спросила Лена, поняв, что больше не хочет говорить о Климе.
– Нет, Макс, – сказал отчим. – Сделай мне кофе.
– Думаете, справится? – забеспокоилась Лена.
– У него нет выбора. Чем больше операций, тем выше мастерство, – холодно ответил отчим. – Он должен научиться брать себя в руки и работать без эмоций. Но я на всякий случай приехал, чтобы подстраховать его. Мне не понравился его обморок. Обследование ничего критичного не показало, но если такое случится во время операции, это будет печально.
Лена хотела попросить отчима дать Максу отпуск, но тут он собственной персоной вошел на кухню, и она промолчала. Взяла кружку с кофе и пошла завтракать к себе.
Чтобы разложить свои мысли по полочкам, Лена стала вести дневник. Каждое утро она записывала в тетрадь все, о чем она думает, что планирует. Туда даже отправлялись идеи для рисунков. Три страницы исписанные мелким почерком. Заканчивая их писать, она чувствовала себя писателем. Это смешило ее и делало немного счастливее.
После того как ей на левую страницу написал Клим, она задумалась о том, что же она любит на самом деле. Ну, читать, само собой. И даже не совсем читать, а выискивать в тексте образы, которые становятся потом рисунками. Любила рисовать, потому что ей нравилось, что на пустом месте из мыслей рождалась история. Создавать, давать жизнь тому, чего еще не было в реальности. Это была какая-то глупая, детская радость, от которой по коже бежали мурашки и хотелось гримасничать. А еще ей не хотелось никому об этом рассказывать. Каждый раз, садясь рисовать, она закрывала дверь на щеколду. Это было ее тайной, ее убежищем, в которое вход остальным был запрещен.
А еще в ее дневнике бесконечно повторялось имя Клима. Она описывала детали из общения, рисовала его образ на полях. Писала все то, что не сказала ему. Признавалась, как сильно ей его не хватает. Лена заходила на его страницу, смотрела на фото и чувствовала, как растет ее тоска по этому человеку. После последнего разговора он больше не писал и не звонил ей. Так лучше, так правильней. Нужно только найти в себе силы с этим смириться.
