Я сгораю. Разве ты не видишь? - страница 47

– Рори не понимал, что я чувствую. У него была счастливая и беззаботная жизни, куча друзей, родители, девушки, цель, к которой он стремился, – продолжает Браун. – А у меня был только огонь. Я ни с кем не общался, постоянно проводил время в одиночестве. Я был обижен на маму, которая умерла и бросила меня, на отца, который женился на мачехе, на Рори, который не знал, что значит потерять кого-то, остаться ненужным, брошенным. Я злился на весь мир, поэтому сжигал его. Я хотел уничтожить его полностью, – я смотрю на Стива, и мне дико становится его жаль. – Мне было около пятнадцати, когда мы с Рори подрались из-за того, что я пытался спалить гаражи на окраине города. Мы поссорились, и твой брат меня конкретно отделал. Он собирался всё рассказать моим родителям, и я прекрасно понимал, чем это всё закончится. Меня запрут в лечебнице и будут промывать мозги. Я злился. Сильно. Я ненавидел Рори, ненавидел за то, что у него всегда всё хорошо, за то, что он не понимал меня. И тогда я пришёл к нему ночью и поджог его дом. Облил бензином, чиркнул зажигалкой и наблюдал за тем, как дом моего лучшего друга обволакивает пламя. Я хотел, чтобы Рори понял, каково это, когда у тебя отнимают что-то.

Я стою неподвижно и не смотрю на Стива – пальцы сжимают винтовку до такой степени, что костяшки белеют. Мне становится холодно, не смотря на обжигающие солнечные лучи. Внутри меня зарождается дикое отрицание, и я буквально готова начать умолять Брауна перестать рассказывать всё это.

– Я думал, что дома никого нет, – продолжает Стив. – Я знал, что Рори должен был уехать с родителями на два дня в Нью-Йорк, чтобы оформить какие-то документы для поступления в очередную военную школу или что-то вроде того. Он сказал мне это перед тем, как мы подрались. Тогда я подумал, что Джей похвастался, чтобы показать, насколько я ничтожен на его фоне. Это и был толчок к драке. Я планировал, что Рори вернётся, увидит, что его дом сгорел дотла, и поймёт, что я чувствую, но всё пошло не так, как я хотел, – Стив поправляет кепку и съехавшие по вспотевшему носу очки. Он прокашливается, тщательно избегая смотреть в мою сторону. Я же, словно окаменевшая статуя под взглядом Медузы, не могу даже пошевелиться. – Я не знал, что в доме останется младшая сестра Рори под присмотром своей бабушки. Я понятия не имел об этом. Стоял на противоположной стороне улицы и наблюдал за тем, как огонь охватывает стены, заползает внутрь и пожирает всё на своём пути. Я просто стоял и смотрел, получая невероятное наслаждение и удовольствие, пока не увидел в окне на втором этаже чью-то фигуру. Девочка пыталась открыть ставни, но у неё ничего не получалось. Я знал, что пожарные не успеют приехать вовремя, знал, что она умрёт. Задохнётся дымом, прежде чем сгорит заживо. Я испугался. И не того, что меня могут посадить за непреднамеренное убийство, если поймают. Я испугался самого себя. Сначала я хотел убежать. Куда угодно, лишь бы подальше оттуда. Но потом меня словно ударили по голове. Я рванул в сторону дома, выбил входную дверь. Дым заволакивал всё пространство, жар обжигал, огонь уже полностью охватил первый и второй этаж. Остановить его было невозможно. Я с трудом поднялся по сгорающей лестнице, даже не обращая внимания на пламя. Из-за адреналина я ничего не чувствовал. Я думал лишь о девочке, которая осталась одна в комнате и пыталась выбраться оттуда. Я думал о том, чтобы спасти её, – Стив прокашливается. – Я не успел добраться до неё. Горящая балка упала на меня и придавила к полу. Я потерял сознание буквально на минуту, может, даже меньше. Когда я очнулся, коридор был весь в огне. Первое, о чём я тогда подумал: я и есть огонь. Будто бы он исходил прямо из меня и не мог причинить мне вред. У меня был шок. Болевой и эмоциональный, как мне сказали потом врачи. Поэтому я ничего не соображал. Выбрался из-под балки, добрался до двери комнаты, выбил её ногой. Там уже всё горело, дым заволакивал комнату, и я задыхался, прикрывая лицо рукой. Я ничего не видел, но я ни на секунду не думал о том, что могу умереть там. И я даже понятия не имел, как буду выбираться оттуда, – пауза. – Девочка лежала под окном, и я не знал, дышит она или уже нет. Ей было лет двенадцать. Маленькая и хрупкая, словно кукла. Я думал об этом, пока поднимал её на руки и разбивал окно. Из-за кислорода всё вспыхнуло ещё сильнее. Я думал, что я горю, но мне не было страшно. Наоборот, это доставляло мне удовольствие. Потом я выбрался на крышу крыльца, мы скатились по ней и упали на землю. Я вывихнул плечо при падении. Оттащил девочку на безопасное расстояние и просидел на земле, держа её на своих руках, пока не появились первые люди. Всё это время я смотрел на то, как стонет и трещит дом в огне. А потом я потерял сознание, – Стив поднимает голову и смотрит куда-то вдаль. – Очнулся в больнице с сильными ожогами. Меня признали невменяемым и запихнули в лечебницу, в которой работала моя мачеха. Я пробыл год в психиатрической больнице, а когда врачи убедились, что я могу вернуться в социум, меня выпустили. С тех пор я больше ничего и никогда не поджигал. Пять лет ни одного срыва.

Я сильнее хватаю винтовку, чтобы та не выскользнула из моих пальцев и не рухнула в траву. Голова идёт кругом от рассказа Стива, и я чувствую, как к горлу подступает тошнота. Это всё неправда. Это просто сон. Какое-то безумие! Всё вокруг меня кружится, словно я стою в центре огромной карусели под названием «жизнь», и мне хочется сойти с неё. Я не готова. Я не хочу слышать то, что хочет сказать мне Браун. Меня действительно сейчас стошнит от накативших на меня эмоций.

– Так что да, Эмма Вудс, я опасен для тебя, – Стив поворачивается ко мне, но его глаза всё ещё скрыты за очками, и в этот момент он мне кажется каким-то ненастоящим, механическим, совсем чужим. – Потому что это именно я убил твою бабушку. Я пытался убить тебя. И из-за меня Рори подписал контракт и уехал в Европу, чтобы оплатить покупку нового дома и твоё лечение. Это я виноват в смерти твоего брата. Я убил его…