Бессердечно влюбленный - страница 48
– Ты что?!
– Сокращения, говорите, Михаил Валерьевич?! Компания на мели? Денежек на гостиницу не хватает? Угу. А я тут кто?! Бюджетное развлечение на ночь, да?! Нет, я просто дура! Наивная идиотка! Ненавижу! – закричала я и бросилась прочь.
Всего пару шагов по коридору, и удав поймал меня в охапку. Быстрый, сволочь!
– Вика! Перестань! Ты всё не так поняла! – Он развернул меня к себя, заглянул в глаза.
– А как всё это понимать?! – крикнула я, вперившись в него. Сердце сжалось и молило: «скажи, что любишь, что любишь меня, что это было серьёзно…»
Но Михаил отвёл глаза и покраснел. Я дёрнулась, пытаясь высвободиться.
– Ненавижу тебя! Отпусти!
– Вика, я всё объясню… – начал он. – Успокойся. Хотя… когда ты злишься, становишься ещё красивее! – И вдруг обхватил губами мои губы и прижал меня к себе. Наглец!
Меня аж подбросило. Адреналином в крови или яростью в темечко. Я дотянулась до серебряной вазы на бесполезной полке и бамц – заехала произведением ювелирного искусства Михаилу по голове. Удав выпустил меня и схватился за затылок.
– А так ещё больше нравлюсь?! – рыкнула я.
– Вика, ты с ума сошла?
– Да! – Я отбежала к своей комнате и заявила из дверей. – Всё! Я ухожу. Развлекать шефа в отпуске не в моих правилах! Веселись сам! И вообще, к твоему сведению, я не собиралась проработать у такого удава, как ты, больше месяца, я просто спасала Дашу!
– Дашу? – моргнул он, всё ещё держась за голову. – Какую Дашу?
– Вот оно – твоё отношение к людям! – рявкнула я. – Она отпахала на тебя полтора года и плакала на моём плече каждую пятницу из-за твоего самодурства! А ты – «какую Дашу»? Для тебя люди – это станки с номерным знаком! Аппараты на конвейере! Это способ, инструмент! А я-то думала, что ошиблась… Нет, всё так и есть: ты – удав, биоробот, тиран, железяка!
Михаил покрылся красными пятнами. И тут в дверь настойчиво начали звонить, заколотили кулаками:
– Откройте! Ouvrez!
Я была ближе к выходу и провернув защелку, дёрнула дверь на себя. Михаил мгновенно подскочил ко мне, схватил за запястье:
– Ты никуда не уйдёшь! Я не отпускаю тебя!
– А у тебя больше никто не спрашивает! – ответила я.
В квартиру ввалилась Даха с растрёпанными волосами и Маню, здоровенный француз, больше похожий на норвежского медведя своими пшеничными космами, красноватым лицом и русой с рыжинкой короткой бородой.
– Вика! Я поняла, что-то случилось… – крикнула Даха, но, заметив удава, инстинктивно отшагнула к мужу, кашлянула и сказала приглушённо, словно наткнулась на полтергейста, которого экстрасенсы якобы вывели насовсем по предоплате: – Здравствуйте, Михал Валерьич…
– Здравствуй, Дарья, – так же опешил удав.
– Tenez la porte, – приказала я вновь прибывшим на французском. – J'ai juste à prendre ma valise et je m'en vais avec vous!
– Что ты сказала? – крикнул Михаил, красный, как рак. – Вика!
Я не обратила на него внимания, быстро сгребла вещи в чемодан, плюнув на служебный ноутбук, телефон и с барской руки подаренные туфли.
– Вика, что ты делаешь?! – встал в дверях удав. – Мы не договорили! Ты меня выслушаешь!
Я не ответила и пошла на него с чемоданом, как таран. Удав обернулся в коридор:
– Дарья, проходите, нам нужно поговорить с Викторией. Закрывайте дверь.
– Нет, Михаил! – вдруг выкрикнула Даха. – Раз Вика сказала, что мы уходим, значит, мы уходим! Тут вы больше не командуете!
– Ми-а-ил? – вдруг пробасил Маню.
– Да, я – Михаил, – удав повернулся к французу, и я проскользнула мимо него в коридор. – Постой, Вика!
У меня дыхание сбивалось. Я обернулась: он даже не сожалел, просто был зол, а я… Слёзы выступили на моих глазах.
И вдруг громадный Маню шагнул вперёд и спросил у Дахи очень грозно на английском, видимо, чтобы и удав его понял:
– Тот самый Ми-а-ил, который не отпускал тебя в отпуск и говорил, что наша свадьба его не касается?!
– Да… – промямлила Даха.
– Тот самый, из-за которого у тебя в России вечно глаза были красные?
– Да…
Удав растерялся и замешкался, а Маню сузил глаза и со словами:
– Значит, Бог существует, – со всего маху врезал тому в челюсть.
Миша полетел в противоположную сторону. Моё сердце дрогнуло, и я, ахнув, бросилась к нему. Но Маню поймал меня, развернул и подтолкнул вслед за Дахой вон из квартиры. Легко, как пушинку, подхватил мой чемодан. Дверцы лифта раскрылись прямо перед моим носом, а ветер захлопнул позади дверь в апартаменты, поставив жирную точку. Я обернулась. Маню снова подтолкнул нас вперёд и пропел густым басом начало Марсельезы:
– Allons les enfants de la Patrie, le jour de gloire est arrivé!
* * *
Что. Это. Было?!
Я сидел на полу, тупо уставившись на захлопнувшуюся дверь. Голова гудела, как сбесившаяся кофемашина. Мысли путались. Откуда тут Дарья взялась с этим австралопитеком?! Я потёр челюсть: кажется, зубы на месте. Хоть и ломят. Зазвонил телефон. Вика?!
Я поднялся, качнувшись. Споткнулся о вазу восемнадцатого века, ругнулся от души. Потёр затылок и поплёлся к кухонному столу. Это был Вениамин. К чёрту! Не стал брать. В груди было пусто и как-то муторно, словно я правда виноват. На поверхность из подсознания выползло неожиданное: «Хорошо, что Вика не за рулём, мама разбилась как раз на эмоциях после ссоры с отцом. Эмоции – зло, ненужная функция организма!»
Только куда девать то, что творилось в душе? Зачем мне это?! Я не просил!
Я ударил кулаком по столу – мобильный подскочил, чашка упала на пол и разбилась. Мелкий осколок царапнул мизинец на ноге. Я смотрел на набухающую на собственной коже крошечную каплю крови, а перед глазами появилась Вика из нашей ночи – счастливая, страстная, нежная, расслабленная и такая вся… моя. Показалось, навсегда… Вспомнил ненависть в её глазах пять минут назад, и руки задрожали сами. Навыдумывала, наговорила… Как она могла?!
