Пальцем в небо - страница 92
Я раздулась от гордости за мужа и чуть не лопнула, как песчаная лягушка. Аж ногу заломило.
Надежды на то, что венесуэльские доктора перестраховались, и у меня простой ушиб, не оправдались. Гинеколог и тот напугал:
— Лежать, покой, фрукты, витамины и позитивные эмоции. Стресс и травмы могут спровоцировать прерывание беременности.
Я чуть не расплакалась, Джек, кажется, тоже. Но улыбнулся и чмокнул меня в лоб:
— Я ни одну негативную эмоцию к ней на пушечный выстрел не подпущу! Не то, что сволочей каких-то…
— Уж позаботьтесь, сэр.
* * *
И мы снова поехали. На этот раз в сторону океана, мерцающего солнечной синевой то за одним поворотом, то за другим. Мы направлялись от центра города, раскрашенного в яркие цвета, к окраине мимо вилл, парков и особняков. Высоченный забор из белого камня тянулся ужасно долго, мы притормозили. Пропускаем кого-то? Вдруг Джек достал ключи из кармана и нажал на кнопочку. Кованые ворота, увенчанные пиками а ля Букингемский дворец, начали медленно и важно открываться перед нами.
— Куда мы приехали? — спросила я удивлённо.
— Домой, — запросто сказал Джек и начал давать указания водителю арендованной скорой.
Затаив дыхание, я смотрела со своей приподнятой каталки, как автомобиль выруливает по красновато-бежевой плитке мимо домика охраны, между газонами, усаженными буйной тропической растительностью, между мраморными львами на тумбах, вдоль аллеи пунцовых и алых цветущих гибискусов, невероятного размера фуксий, фиолетовых, коралловых бугенвиллий и стройного ряда банановых пальм к белому дворцу в колониальном стиле. У меня во рту пересохло.
— Что ты имеешь в виду под «домой»? — выдавила я. — Ты арендовал апартаменты в санатории? Или что?
— Это мой дом, — ответил Джек. — Тут пока мама живёт.
Я закашлялась. И он хотел удивить меня видом на Гудзон? Квартирой в небоскрёбе?! А-а-а…
Скорая остановилась перед полукруглым крыльцом, над которым балкончик подпирали тонкие колонны. Краем глаза в окно я увидела фонтан, бьющий прямо из стены, точнее из пасти льва, в бассейн с каменной кладкой. Глянула в противоположное окно — с левой стороны был точно такой же… Мой муж открыл боковую дверь и вышел из фургона на улицу. Обернулся ко мне. За его спиной показались двухметровые резные деревянные двери с витражами…
— Ты хочешь сказать, что мы тут будем жить? — уточнила я, не веря своим глазам.
— Да, — кивнул Джек. — Ребята из сопровождения останутся. Через час будет укрепление. Они не успели сразу, сказали — срочный заказ, только едут. Но полиция уже предупреждена, патрулирует.
— А джин у тебя тоже на побегушках? — спросила я, глупо хихикнув.
— Какой джин? — моргнул Джек. — У меня нет такого охранника.
— Забей, — махнула я рукой и, взглянув на резную вязь балкончика над крыльцом, с громким выдохом попросила: — Только ты показывай мне свой дом медленно-медленно, ладно? Чтобы не случилось, как в сказке «Восхищенья не снесла, и к обедне умерла».
— Я тебе умру! Ты что?! — вскинулся Джек.
— Сказка, снова сказка. Пушкина. Я точно займусь твоим мультиково-сказочным образованием. Чем вообще ты в детстве занимался? — я шлёпнула его пальчиком по носу.
— Дрался.
Я хихикнула.
— Тебе тут понравится, малышка, — с надеждой сказал Джек, осторожно взял меня на руки с каталки и потянулся к моим губам.
Восторженно-гортанный женский вскрик не позволил нам поцеловаться ни по-французски, ни по-пуэрторикански.
— Джакобо! Деточка…
Двухметровая деточка размером с медведя обернулась вместе со мной на руках. Я увидела полноватую латиноамериканку среднего роста с крупным, выделяющимся носом на добром, простом лице, обрамлённом тёмными волосами, убранными назад. В цветастом балахоне и шлёпанцах, больше похожая на служанку, чем на хозяйку дворца, женщина бежала к нам с распростёртыми объятиями, сияя самой радужной на свете улыбкой.
— Джакобо, ты приехал!
— Мама, — выдохнул Джек и засиял в ответ.
* * *
Женщина увидела мою шишку, современный пластиковый ортез, заменивший гипс на ноге, и тотчас всплеснула руками:
— О, девочка…
— Мама, знакомься, это моя жена, Сандра. Она спасла мне жизнь.
В тёплых карих глазах женщины заблестела слеза, она прикрыла рот рукой и покачала головой. Потом опомнилась и подошла к нам совсем близко. Её ладони коснулись моих щёк, горячие губы поцеловали в лоб, словно печать на таможне поставили: «Принята».
— Спасибо тебе, доченька! — погладила она тыльной стороной ладони по моей щеке. — Такая крохотная, ребёночек совсем…
— Это вам спасибо! Я… — я расчувствовалась от мгновенного тепла, которым одарила меня незнакомая женщина. — Я так рада наконец познакомиться с вами… миссис Рендальез!
— Мама, — подсказал Джек с улыбкой, — только мама. Моя и твоя, Сандра. Поэтому «мама» и на «ты».
Я растерялась — разве может быть у меня другая мама, кроме той, что уже есть? Взглянула на мужа, потом на его маму. В глазах женщины напротив столько любви светилось к моему замечательному корсару, что даже на меня хватало.
И она не возразила ничем на утверждение Джека, просто ждала, что скажу я. А что я могла сказать? Что я люблю её сына больше жизни? Она, кажется, тоже. И эта любовь уже делала нас близкими-близкими, пусть и незнакомыми друг другу совсем. Но ведь впереди жизнь, и мы узнаем друг друга, а главное — уже есть. Потому я улыбнулась, тронутая до глубины души сердечностью, отсутствием ревности и задних мыслей. В сердце моём стало горячо и трепетно, и я сказала:
