Котенок и незнакомец - страница 51
Выписка. Наконец, можно переодеться из цветастого халата в нормальную одежду. А внизу меня встречает Леша и Егор. Так хорошо их видеть и почему-то страшно. Но никто на меня не кинулся с обвинениями, что не уберегла, что виновата. Обняла Егора. Что сказать Леше не знаю. По телефону мне с ним всегда легче разговаривать. Или в темноте. А вот так, газа в глаза страшно.
— А у меня куртки нет. — Пожимаю плечами.
— Думаешь я тебя по морозу так повезу? — Достает из сумки куртку. Теплую, красную, с пушистым воротником.
— Красивая.
— Егор выбирал. Поедем домой?
— Поедем.
Неправильно это. Я должна была уезжать отсюда с ребенком, а не одна. Малышке еще в больнице лежат. Тяжелое испытание, когда болеют дети. Очень тяжелое.
Он умер. В больнице. Аллергическая реакция на какой-то препарат. Так банально. Чудище умерло от отека Квинки. Что я почувствовала? Ничего. Ровным счетом ничего. Он умер, а у меня ребенок все еще в больнице. А в душе пустота. Пугающая пустота. Она напоминает черную дыру. Пришел следователь. Сказал, что дело закроют, за смертью подозреваемого. Вот и нет больше чудища. В это странно поверить. Его просто нет. Спустя пару дней меня нашел его отец. Он винил меня в смерти сына. Говорил, что я его свела с ума. Грозился отобрать Егора, пока Ульяна не сказала, что вызовет полицию. Леши в тот момент не было дома. Он был у Нади. Никто никого у меня отбирать не стал. Мы встретились еще раз с несостоявшимся свекром, когда он успокоился. После моего исчезновения Алексей реально слетел с катушек. Он много пил. Мешал все это с психотропами. Пару месяцев он еще держался. Потом его положили лечиться. Вроде состояние стабилизировалось. Он вернулся к нормальной жизни. Вышел на работу. А потом пришла осень. И все началось по новой. Он нашел мой адрес. Это было несложно вычислить по номеру телефона. Приехал ко мне. А дальше не сдержался.
Мы расстались с отцом Алексея, решив что больше друг о друге вспоминать не будем. Больной внук им был не нужен. А я тем более. В чем была моя вина? В том что я попалась на глаза больному человеку? Мне тогда было шестнадцать лет. Я понимала, что не виновата в произошедшем, но какая-то тоска и безысходности не проходили.
— Лера, пойдем я тебе кое-что покажу. — Леша берет меня за руку и ведет в мастерскую. Кроватка была красивой. С резной спинкой, какими-то витиеватыми узорами.
— Красивая. — Провожу рукой по дереву. Мне всегда нравятся его работы. От них так исходит тепло и ласка.
— Лера, пора возвращаться.
— О чем ты?
— Котенок, нужно перевернуть эту страницу и жить дальше. Скоро Надю выпишут. И что она увидит? Бледную тень, похожую на мать?
— Ты сам говорил, что врачи…
— Мало ли что говорят врачи! Нужно верить, наедятся. Чудеса они ведь бывают. Ты на Егорку посмотри. Разве это тому не доказательство?
— Наша с тобой встреча.
— Правильно. Что ты в живых осталась. Я тогда сам чуть не спятил, когда не мог тебя найти.
— Леш, а я тогда о вас не думала. Эгоистично с моей стороны.
— Котенок, еще заплакать не хватало. Глазки закрой. Я так по тебе скучаю. По тебе прежней. — Ласковый поцелуй. Нежный, осторожный. Как раньше. Как в первый раз.
— Я постараюсь.
— Я надеюсь на это. Не хочу тебя потерять.
Он обнимает меня. Я понимаю, что он прав. В очередной раз прав. Нельзя опускать руки. Хватит себя жалеть. Им также тяжело, как и мне. Но они этого не показывают. Когда он сделал эту кроватку? По ночам. Когда не было сна. Леша когда переживает он или дымит как паровоз или вырезать чего-то начинает. Но никому не скажет, что ему тоже плохо. А я об этом забыла. Ушла, бросила его одного наедине с переживаниями. Вместе легче пережить неприятности. Вместе лучше делить радость. Ничего, мы справимся.
Странная в этом году зима. Мороз стоит, а снега нет. Земля застыла. Уснула. Сегодня праздник. Надя дома. Ее выписали. В выписку страшно заглядывать. Слишком много там диагнозов стоит. А по мне, хорошая малышка. Спит, ест и опять спит. Ей надо набраться сил. Это понятно. Пусть на столике рядом с кроваткой пузырки с лекарствами. Но ничего, она смогла выжить, сможет и набраться сил, чтоб нагнать ровесников.
Дома пироги. Малиновое варенье. Егорка то и дело бегает посмотреть на малышку. И улыбаться хочется. Все рады. Дом опять начинает оживать. Нужно надеяться. Опускать руки нельзя. А трудности будут всегда. Но мы их переживем. Вон нас сколько. Это уже даже не десяток, а тысяча. С Ульяной так и того больше.
Вечером выходим с Лешой на улицу. Просто так. В доме натоплено. А на улице мороз сразу кусает щеки. Но воздух свежий, чистый. Хочется вздохнуть его полной грудью. Пахнет дымом. Но этот запах не раздражает. Наоборот, приятно щекочет ноздри.
— Я когда в Леснов приехала, вначале пьянела от воздуха. Вроде живешь в городе, а такое ощущение, что в деревне.
— Также удивился какой в Москве горький воздух. Голова с непривычки болела.
— Это у тебя после твоих вонючих сигарет? Да после них ничего уже страшно не должно быть.
— К ним я привык. А вот жить под выхлопной трубой непривычно. Смотри снег пошел.
Серые тучи, что так долго нависали над нами, посыпали снегом. Крупные хлопья, похожие на перья ложились на землю, покрывая ее белоснежным пуховым одеялом. Они падали на щеки, нос и тут же таяли. Мы стояли с Лешей рядом и смотрели на эту красоту. А в душе росла уверенность, что теперь действительно все будет хорошо. Вся грязь забудется. Останется лишь новое чистое полотно, на котором мы и будем писать нашу жизнь. Теперь уже вместе.
