Его любимая кукла - страница 17
Но никакие слезы и мольбы не помогали. Это были напрасные унижения, от воспоминания о которых нутро пожирали гнев и ненависть даже сейчас, много лет спустя.
И ещё он помнил стыд. От того, что после смерти матери они с Костей нередко подбирали пьяного отца на улицах города. Посреди ночи их нередко будили телефонные звонки, и, подняв трубку с плотно угнездившейся в душе тревогой, Рома из раза в раз слушал, как разные голоса говорили, что тот валяется, бесчувственный, где-то на рельсах или обочине дороги. И братья шли к нему, с трудом волоча грузное тело до дома, хотя стоило бы его выкинуть, как свинью в канаву, чтобы сдох за все, что сделал с матерью. За то, что однажды после побоев она так и не встала больше с постели.
Но тогда, в десять лет, было ужасно страшно остаться вдруг одним, без этого жалкого подобия человека рядом. Даже не отца.
Наверное, именно тогда Роман поклялся себе, что когда вырастет, никто и никогда больше его не унизит. Никто не доведет до слез и мольбы. Что он сам будет управлять своей жизнью. И людьми, если это понадобится. В детстве он никак не мог повлиять на отца, не мог запретить ему бить мать, не мог заставить слышать себя. Но когда стал взрослым и обрел огромное влияние – мог позволить себе заставлять людей плясать под свою дудку. Эта потребность – подчинять – выродилась в черту характера, за которую, в том числе, его наверное и ненавидел брат. Брат, который пошел по той же кривой дорожке, что и отец. И только используя его финансовую от себя зависимость, Роман мог хоть как-то управлять жизнью Кости, которую тот, похоже, твердо вознамерился угробить. И смотреть на это было невыносимо горько.
Поддавшись непонятному чувству, Королёв открыл последнюю страницу альбома, где хранилось фото женщины, которая, казалось, способна была изменить его самого, но вместо этого только лишний раз доказала, что людям нельзя доверять. Что ими нужно управлять – и только.
Анна. Красивая, солнечная, казавшаяся недосягаемой в те времена, когда они учились вместе в школе. Тем удивительнее было понять несколько лет спустя, что она вдруг сама заинтересовалась им. Тем наивнее было поверить, что ее чувства была искренними.
Королёв поморщился от возникшей вдруг слева тупой боли и перелистнул страницу назад. Он находился здесь не для того, чтобы мучить себя воспоминаниями, хотя освежить их порой было не лишним, чтобы никогда не забывать тех уроков, что щедро преподнесла ему жизнь.
Пролистав несколько страниц, Роман наконец нашел то, зачем пришел сюда. И хотя, казалось, знал о том, что должен был увидеть, все же дрогнул от неожиданности, когда со старого, черно-белого снимка на него воззрилась Арина. Статная, с гордой осадкой, знающая себе цену. Он посмотрел в угол фотографии, где было выбито: «2 февраля 1955-го года». Арина никак не могла быть этой женщиной и он прекрасно знал, что на фотографии изображена первая жена деда, неожиданно исчезнувшая через год после свадьбы. Но сходство было настолько поразительным, что если бы не дата на снимке, Роман подумал бы, что это фото его любовницы каким-то невероятным образом попало в семейным альбом.
Он вытащил фотографию и несколько мгновений внимательно рассматривал, пытаясь понять, не это ли сходство подсознательно заставило его обратить тогда внимание на Арину? Или все же причина всего – выражение отчаяния, отчётливо читавшееся на ее лице в тот момент, когда она, находясь на остановке одна, явно не знала того, что за ней кто-то наблюдает?
Наверное, если бы Роман Королёв был хоть немного сентиментален – непременно углядел бы в этом совпадении какой-то знак. Задумался бы о судьбе, неожиданно приведшей их друг к другу. Вот только он был совсем не склонен к подобным размышлениям. Находка была интересной – но не более того. В их отношениях это ничего ровным счетом не меняло. И он не станет проявлять любопытства, спрашивая Арину о ее прошлом. Потому что ему не нужно ничего, что связывало бы их, помимо секса и работы. Кроме удовольствия, которое могут друг другу дать, пока их обоих это устраивает. И если говорить именно о нем, то после того, что сегодня произошло, Роман твердо знал, что сможет насытиться этой женщиной ещё не скоро.
Все остальное не имело значения. И все же он почему-то не вернул фотографию в альбом, оставив страницу пустовать. Он засунул снимок в верхний ящик стола, сам не зная толком для чего это делает. Ему просто хотелось выдернуть женщину, так похожую на Арину, из вязкого и тошнотворного соседства знаменитой, но насквозь гнилой семейки. Частью которой был к несчастью и он сам. Но от себя избавить он ее не мог, да и не хотел.
Часть 1. Глава 5
Стылый северный ветер дул с моря, едва начавшего оттаивать после зимы. Роман сделал глубокий вдох, бросая последний взгляд на теплоход «Аврора», который только что осматривал на предмет того, как проходит подготовка судна к новому навигационному сезону. До его начала оставалось примерно три недели, хотя сейчас, глядя на до сих пор лежащий на земле снег, казалось невероятным, что за такой короткий срок затянувшаяся зима наконец уступит свои права короткой весне.
– Так и знала, что найду тебя здесь, – знакомый голос раздался совсем рядом, заставляя Романа резко развернуться в кресле, чтобы увидеть женщину, о которой вспоминал не далее, как прошедшей ночью и которую хотел бы вытравить из памяти без следа. – Здравствуй, – добавила она, глядя на него так, что он мигом внутренне ощетинился. Ни при каких обстоятельствах он не хотел бы ее видеть вообще, а теперь, когда находился в инвалидном кресле и читал в голубых глазах сочувствие – особенно.
