Костолом - страница 24
Одежда… для нас.
— Пейтон нужна новая одежда для школы. И я подумал, что тебе тоже нужны новые вещи.
Я открыла рот, когда смотрела на все вещи. Он сошел с ума. Абсолютно чокнутый.
Но это было самое милое, что я когда-либо видела в своей жизни.
Я подавила все свои безответные чувства, выплескивающиеся из меня в порыве тепла. Черт, они заставляли меня хотеть броситься в его объятия.
— Я не могу… я не могу себе этого позволить, Мейсон.
Он пожал плечами.
— Ты спасла мою задницу в баре. Я не достаточно тебе заплатил.
— Ты платишь просто отлично!
— Ну, это не важно. У меня огромная скидка. Это все с окончательной распродажи. Все равно я не смогу все вернуть.
Мое сердце колотилось. Его последние слова были лживыми, я могла так сказать, потому что он отвел глаза. Мейсон не собирался мне позволить все вернуть. Почему и зачем он это сделал?
— Мейсон… для меня будет неправильно это принять.
— Принять что? О-о-о… ты ходил по магазинам, Мейсон? — черт возьми. Теперь Пейт увидела сумки.
— Подумал, что тебе не помешают хорошие вещи для новой школы.
Ее глаза совсем загорелись.
Мейсон заставил меня и он это знал.
Они оба смотрели на меня щенячьими глазами.
— Возможно, твоя мама хочет все сначала одобрить.
Я закатила глаза и сдалась. Я бы попыталась вернуть все, что он купил. Если это была последняя распродажа, мне просто нужно было бы найти способ все вернуть. И Пейтон была нужна новая одежда… немного уверенности не могло повредить, учитывая то, какими неприятными были последние шесть месяцев.
Забудь. Последние несколько лет.
Мы выживали с самого начала, с тех пор, как мои родители выгнали меня. Пейтон не знала, как легко могло быть с небольшими денежными суммами. Совершенно новый гардероб был немыслимой роскошью. И я всегда мечтала купить ей именно такие вещи.
По крайней мере, это было то, о чем я мечтала до того, как мы едва могли позволить себе поесть. Урчание желудка вашего ребенка быстро изменит ваши приоритеты.
— Давай.
Она завизжала и побежала за сумками. Мейсон поднимал вверх одежду для ее одобрения. Особенно ей понравилась коричневая вельветовая юбка и серые колготки с ярко-синим свитером. Я знала, что она будет выглядеть потрясающе.
Все, что выбрал Мейсон, было… идеальным.
— Что насчет тебя, мам?
Я быстро покачала головой. Я была на грани слез. И не хотела, чтобы кто-то из них это увидел.
— Я вернусь… сейчас.
Мейсон пошел за мной по коридору. Я собиралась исчезнуть в ванной, чтобы спокойно и тихо поплакать, но он сжал мое плечо и развернул к себе.
— Мишель…
Я не могла точно сказать, почему я плакала. Может быть, потому, что Мейсон сделал то, чего не смогла я. А, возможно, потому, что он был чертовски хорош.
— Я… я верну тебе деньги. Как-нибудь… — Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоить нервы. — Я сделаю это.
— Мне плевать на деньги. Я хотел так сделать.
Я кивнула и отвернулась, пытаясь убежать, пока мое лицо не скривилось.
Он отпустил меня.
Я остановилась у двери ванной.
— Спасибо тебе.
Глава 22
Мейсон
Я заставил ее плакать. Девушку, которую я хотел защитить и на которую хотел произвести впечатление. Я хотел, чтобы она увидела во мне защитника. Я хотел, чтобы Мишель была счастлива.
Звук ее рыданий через дверь ванной чуть не разорвал меня изнутри.
— Мишель…
Я прислонился к двери, желая сорвать ее и войти к ней. Я также хотел по чему-нибудь ударить. Я чувствовал себя гигантской задницей и это было правдой.
— Шелли…
— Я в порядке. Я выйду через минуту.
Я закрыл глаза и прислонился спиной к двери. Я ждал. Я собирался поговорить с ней. Мне придется.
Рыдания немного утихли и начались всхлипывания. Я чуть не улыбнулся, когда услышал, как она несколько раз вздохнула. Девушка была чертовски милой. Даже ее изгибы были восхитительными.
Молчание.
— Ты все еще там?
— А ты как думаешь?
Молчание.
— Выходи.
— Зачем?
— Потому что мне чертовски жаль.
— Ты не сделал ничего плохого. Я просто… я не привыкла к тому, чтобы люди были такими… милыми.
Я выругался, потирая затылок. Это разозлило меня. Ей никто не показал ни капли доброты в этом мире. Мне придется стать пещерным человеком, который хотел привязать ее к кровати, чтобы показать немного доброты.
И это заставило ее плакать.
— Ты еще там?
Я кивнул и пробормотал:
— Да, — когда понял, что она не могла видеть меня через чертову дверь.
Я был идиотом.
Любовь превратила меня в идиота.
Любовь…
О нет. НЕТ, НЕТ. Черт возьми. Кто разрешил тебе влюбиться, ты, неандерталец?
— Ты все еще там?
На этот раз я промолчал. Я просто ждал. Дверь открылась рядом со мной, и я мрачно улыбнулся. Она выглянула наружу. Вот тогда я и набросился на нее.
Мы вернулись в ванную комнату.
Я схватил Мишель за лицо и крепко держал. Она уставилась на меня, красный нос и опухшие глаза. Ее губы раскрылись.
Она была такой красивой, что было больно смотреть.
— Остановись. Поблагодари. Меня.
А потом я поцеловал ее. Она ахнула мне в губы. Я погрузил свой язык в ее рот грубо, без сладких слов. Без позволения.
— Все. Я сделал. — Я целовал Шелли между каждым словом, прижимая свои губы к каждому дюйму обнаженной кожи, которые мог найти. Ее шею, ее уши, ключицы. — Потому что. Я. Хочу.
Я почувствовал, как она прикоснулась ко мне руками. Но Мишель меня не отталкивала. Она схватила меня за куртку и притянула ближе к себе. Гладила меня. Наши языки сплелись, стремясь друг к другу и поглаживая. Я услышал тихий всхлип и замер.
