Уготованная судьба - страница 67

— Когда мы будем рассказывать нашим детям, как познакомились, я смогу сказать, что это была любовь с первого взгляда. Потому что так оно и было.

Моё сердце переполняется эмоциями, и я грызу кончик ногтя на большом пальце.

— Ты хочешь детей?

— Я хочу всего с тобой.

Мужчина кладёт руку мне на подбородок и приподнимает, чтобы он мог меня поцеловать, хотя я всегда готова это делать.

Я с жадностью встречаю его рот на своём и целую в ответ. Мои руки лежат на его груди, и я сжимаю материал на ней. Смит прикусывает мою нижнюю губу и отстраняется.

— Давай выясним, что в коробке.

Языком скольжу по любовно укушенному местечку и киваю.

— Хорошо.

Он тянется мне за спину и разрывает полиэтиленовый пакет на металлическом контейнере.

— Он очень ржавый. Должно быть, пролежал там долгое время.

Пальцы Смита дёргают крышку и крутят её из стороны в сторону, пока она с хлопком не открывается. Там пакетик, на котором есть пятна коричневой воды, но в остальном, это единственное, что там есть.

— Что в нём?

— Не знаю, — Смит ставит контейнер в раковину и поднимает пакетик, слегка встряхивая его, чтобы убрать лишнюю воду. Разрывает печать на куски и достаёт фотографию. — О, Боже мой!

— Кто это? — я хватаю его за запястье, чтобы повернуть, дабы получше рассмотреть. Это портрет красивой женщины в платье и широкополой шляпе, что свидетельствует о тех временах, когда жизнь была проще. — Поразительно. Какая красивая женщина.

Она смотрит прямо в камеру и смеётся, её глаза, сияющие любовью, устремлены на того, кто находится за объективом.

Смит переворачивает старую фотографию и читает надпись вслух:

«Той, что ушла».

— Какого чёрта? Ты можешь открыть это письмо, детка?

Я вскрываю конверт и вытаскиваю потрёпанный лист бумаги.

— Хочешь, чтобы я прочла вслух?

Он не отвечает мне словесно, но кивает, когда его глаза изучают снимок, сжатый между пальцами.

«Моя дорогая Бетани,

Прошло четыре года с тех пор, как ты оставила меня, и не проходит и дня, чтобы я не сожалел о своих действиях. Даже если ты вышла замуж за человека, который построил то, что должно было стать нашим домом, этот дом всегда будет напоминать мне, что ты была настоящей. Я причинил тебе боль, и он был там, чтобы «склеить разбитую чашу», и за это я не могу его винить и никогда не прощу себя».

— О, Боже, — я просто в шоке.

«Моя Мелли надеется, и как бы я ни старался любить её, как люблю тебя, никто никогда не займёт твоё место. Она хорошая женщина, и пришло время отпустить тебя. По крайней мере, я постараюсь. Знаю, что не заслуживаю тебя, и никогда не заслужу. Моя цель не в том, чтобы повлиять на твоё мнение обо мне, а в том, чтобы, наконец, закрыть главу о нас. Моя единственная надежда в том, что когда-нибудь в будущем, наши души встретятся, и ты увидишь меня таким, каким я был, когда мы впервые встретились… твой.

Всегда и навеки любящий, Келвин».

— Что происходит? — спрашиваю я.

— Я… Я думаю, наши бабушки и дедушки раньше встречались, — Смит берет конверт из моей руки и разглядывает его лицевую сторону. — Это старый адрес моих бабушки и дедушки.

— Смотри, — я указываю на красный штемпель на лицевой стороне. — Он был возвращён отправителю. Она его так и не открыла.

— Или не хотела открывать.

— Меня назвали в честь бабушки. Мама рассказывала истории о том, какой замечательной женщиной она была, я помню это. Некоторые из маминых любимых рецептов были от бабушки. Бабушка по-прежнему разговаривала с моей мамой после того, как её выгнали из дома, до того, как она умерла от рака. Моя мама никогда не знала, почему бабушка находилась с человеком, который выгнал собственного единственного ребёнка из дома.

Смит ставит фотографию на стойку и ходит взад-вперёд передо мной. Я в таком же замешательстве, что и он, если он именно так себя чувствует. Может быть, он сердится… или счастлив. Не могу сказать.

— Дорогой, что случилось? Ты в порядке?

— Это безумие, — он останавливается передо мной и хватает меня за плечи. — Ты понимаешь, что это значит?

— Что?

Красивое лицо, ради которого я так хочу просыпаться каждый день до конца своей жизни, усмехается.

— Мы приняли нашу чёртову судьбу.

— Какую Фейт (прим. на агл. слова «fate» – судьба и «Faith» – имя Фейт произносятся одинаково)?

— Нет, детка. Судьбу.

— О. Честно говоря, я всё ещё не уверена, что сейчас происходит.

— Твой дедушка, который встречался с моей бабушкой, облажался и потерял её. Мой дедушка, который построил этот дом, чего, кстати, я не знал, был там, в нужное время, и забрал её. Происходили события, проходили десятилетия, создавались поколения – и мы нашли дорогу сюда. Друг к другу.

— Мой дедушка просрал свою судьбу…

— А мы её обрели.

— О, Боже мой.

— Знаю! — он сжимает мои щёки и вместе с тем грубо целует меня. — Я хочу взять тебя прямо сейчас, но не хочу причинять тебе боль.

Я тоже этого хочу.

— Это невероятно.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

— Хочешь поехать со мной в офис и посмотреть, смогу ли я откопать старые чертежи?

— Чёрт, да.

Глава 25

Мелли

Три недели спустя

— Милый, со мной всё в порядке, даю слово.

— Хорошо. Если что-то изменится, позвони мне. Я удеру со всех ног и буду рядом с тобой в одно мгновение.

— Ты слишком много беспокоишься.

— Ни в коем случае.

— Иди, — прогоняю я его, но он меня игнорирует.

— Поцелуй меня ещё раз, и я уйду.

Игриво закатив глаза, я обнимаю его за шею.

— Если мне это будет нужно.

— Не веди себя так, будто тебе не нравится мой рот, — он обрушивается на меня и, как всегда, заставляет забыть об окружающем мире. Затем Смит отстраняется и чмокает меня в нос. — Я позвоню тебе позже, хорошо?