На перекрестке - страница 30

— Он тебя достанет, — продолжала Дарья. — Будет перекраивать на свой лад.

— Так все обычно делают, — пожала я плечами.

— Все, — согласилась Дарья. — И мой так делал. Оттого я и сбежала от него.

Дарья сбежала от своего спустя четыре года после свадьбы. Было это два с половиной года назад. Да, она выходила замуж не юной девушкой — Дарье стукнуло уже тридцать, когда она согласилась на эксперимент. И это, как она считает, было ошибкой. «Надо нырять в омут головой в двадцать с небольшим, — всегда повторяет она. — Позже — уже чревато». А я думаю, что «чревато» лишь для таких, как Дарья. Уйма людей женится после тридцати и после сорока и — ничего, живут и даже возносят хвалу Господу за такой счастливый поворот событий. Дарья же слишком экспансивна. Таким судьба бежать по жизни в одиночку. Потому что просто никто рядом не выдержит.

Она и сама это знала. И все равно решила проэкспериментнуть, как говорит Иринка. Закончился сей эксперимент плачевно. Для мужа. Потому что он любил ее. И уход Дарьи воспринял трагически. Даже уехал жить в другой город. В провинцию, к маме. Откуда еще пару лет писал грустные письма в надежде подвигнуть Дашку на примирение. Но та была непреклонна.

— Нельзя возвращаться туда, где тебе было хорошо, — философствовала она.

— Тебе там было хорошо? — удивлялась я. — Что ж неслась оттуда, как угорелая?

— Было хорошо, — отвечала подруга. — Первые несколько месяцев. А потом…

А потом он принялся перекраивать ее. Под фасончик своей мамы, то есть полной противоположности Дарьи.

— Я бы подстроилась, — объяснила Дарья, — если бы требовалась небольшая переделка. Но чтобы уж до последнего стежка…

И она сбежала. Счастлива? Скорее да, чем нет. Я же говорю, ей лучше в одиночку.

А мне? Не знаю, не знаю. Одной жить очень неплохо (Иринка и Бренда не в счет, мы же о другом, ну, вы понимаете), но иногда я думаю, что нужно ведь все попробовать в своей жизни, верно? И «одиночку», и семейную жизнь. Чтобы тогда уже точно сказать: вот это мне подходит, а это — ни в коем случае, даже не предлагайте! А так получается, что я сижу в своей «одиночке» и оттуда рассуждаю, что, мол, да, конечно же одной-то оно совсем неплохо и даже в некоторых смыслах лучше, гораздо лучше, чем вам, окольцованным… А ведь не была окольцована ни разу. Знаю об этом понаслышке. Но сужу об этом с полным знанием дела. Смешно. Впрочем, окольцованные ведут себя точно так же.

От Дэвида Кертиса ничего нет. Наверное, в Таиланде неуверенная связь. Все-таки настоящий край света.

Павел поднял меня на смех, когда я озвучила ему свои соображения насчет Таиланда. Случайно это все вышло. Мы сидели у моих родителей и разговаривали обо всякой чепухе, начиная от предстоящих саммита и чемпионата мира по футболу (мужская тема) и заканчивая так некстати вошедшими в моду рюшами и воланами (это уже по нашей с мамой части). Тут по телевизору упомянули тайскую кухню, я оживилась и высказалась по поводу Таиланда и его удаленности от всех благ цивилизации.

— Ты серьезно? — выпучил на меня глаза Павел.

— Что? — ощетинилась я.

— Ты серьезно думаешь, что в Таиланде нет электричества?

— Я так не говорила, — возразила я. — Я сказала, что там наверняка плохо дело с Интернетом.

— В Бангкоке? — усмехнулся он.

— Речь не шла о Бангкоке. — Я изо всех сил сдерживала раздражение. — Это тебе не Монако, где Монте-Карло занимает всю территорию страны.

— Почти всю, — поправил он.

— Хорошо, — согласилась я, — почти всю. Так вот, Бангкок в смысле благ технического прогресса не вызывает у меня никаких сомнений, но вот что там делается на остальной территории…

— Все равно, — продолжал кривить губы Павел, — ваши, девушка, знания об окружающем мире оставляют желать лучшего.

Опять этот снисходительный тон. В последнее время он звучит все чаще и чаще. Как будто я неразумное дитя, за которым вечно нужен глаз да глаз. Согласна: я так выгляжу. Лицо а-ля Мэг Райан, рост метр шестьдесят пять и неистребимое пристрастие к джинсам и мокасинам. Но, на минуточку, разве по этому судят о том, что у Человека в голове? Пусть я веду себя подчас не лучше, чем моя родная дочь, но ведь это так, кураж. А окружающие, похоже, кроме этого куража, не способны замечать больше ничего.

Могу стать более серьезной? Конечно. Дайте мне пару секунд на то, чтобы вжиться в образ, и опля — перед вами солидная мать семейства, квалифицированный специалист и отличная хозяйка. Это не сложно, поверьте мне. Вот только нужно ли? Я часто задумываюсь об этом. Особенно после того, как встречу где-нибудь в городе старых знакомых, тех, с кем училась в школе или институте. Сначала начинаю им завидовать. Грешна, грешна, что поделать. Столького они добились, столькими вещами обустроились. Так и должно быть, думаю я, все-таки нам-то уже… о-го-го! А потом вглядываюсь пристальнее в их лица, и зависть моя потихоньку испаряется. Они все такие уже… э-э-э… не знаю даже, как сказать… стационарные, что ли. Одинаковые в этой своей стационарности. И — скучные.

Не хочу быть такой.

И не буду. Иначе какой из меня пример для моей любимой дочери? А я хочу, чтобы она выросла человеком, которому до древней старости все будет интересно. Всякая чепуха вроде трех галок за окном, которые на днях дрались из-за червяка. Или кто первый придумал эту дурацкую фразу: «Привет от старых штиблет»? Или почему если щекочешь языком верхнее нёбо, то зарождающийся чих пропадает сам собой?

Но Павлу этого всего не объяснить. Не признаться, что это мой осознанный выбор. Потому что сразу последуют всякие вопросы, на которые нет ответов. Зачем это тебе? Да почему? Вот он и думает, что я просто такой уродилась. Иногда слегка подтрунивает надо мной, иногда смеется всерьез. Как сегодня. Вот только почему-то именно сегодня это меня раздражает. А раньше не раздражало. «К чему бы это?» — думала я, по возвращении домой включая компьютер.