На перекрестке - страница 35
Не тут-то было.
— Кто, кто эти люди?!!
Павел орал в трубку так, что Ольга Аркадьевна, стоявшая на противоположном конце комнаты, вздрогнула.
— Где? — испугалась я.
— У тебя в квартире! Я заехал забрать пиджак, а там…
— О господи. — Я перевела дух. — Что ты так кричишь? Это Кошкина.
— Кто?!
— Люська Кошкина. Мы с ней вместе учились в институте.
— И что? — Павел по-прежнему звучал весьма накаленно.
— Они приехали в Питер…
— А ты-то тут при чем?
Ни при чем. Все верно. Но дело уже сделано, ведь так?
— Э-э-э… — замялась я.
— Зачем ты поселила их у себя?
— Я не селила, — промямлила я, — они сами… Приехали и заселились…
— Послушай, — Павел наконец-то сбавил тон, — детка, ты говоришь чепуху. Нельзя заселиться к кому бы то ни было без его согласия. Верно?
— Верно, — пробормотала я.
— И?
— Так вышло. — Я почувствовала, как к горлу подступают слезы.
— Ла-адно, — протянул Павел. — Проехали. Вечером что делаешь? Гостей развлекаешь?
Нет, поняла я, не развлекаю. Наоборот, готова бежать из дома куда глаза глядят. О чем и сообщила Павлу.
— Хорошо, — отозвался он деловитым голосом. — Я понял. Что-нибудь придумаю. — И мы распрощались.
— Проблемы? — спросила Ольга Аркадьевна.
— Есть немного, — ответила я. — Когда вокруг тебя куча людей, почему-то всегда проблемы.
— Это точно, — согласилась главбух. — Одному проще, — затем подумала и добавила: — Иногда скучнее, иногда грустнее, но в целом проще.
Вечером Павел повез меня в ресторан. О Кошкиной не вспоминал. Был внимателен, заботлив, но больше говорил сам, нежели слушал меня. И это тоже было новеньким в наших отношениях. Раньше болтала в основном я. Ему нравилось то, о чем я говорила и как говорила. В последнее же время он частенько перебивал меня, переводил разговор на темы, интересные ему, — словом, взял на себя роль ведущего в беседе. До Копенгагена это началось или после? Я порылась в памяти. До. Хорошо, а то у меня уже началась паранойя на тему «не-изменил-ли-Копенгаген-всю-мою-жизнь?».
Говорил Павел сегодня в основном о бизнесе. Тоска. Но я взяла себя в руки и изобразила внимание. Надо бы проявлять больший интерес к его работе. Это же главное занятие в его жизни. И если мы собираемся быть вместе, то я должна знать обо всем, что имеет для него значение, иначе какая из меня жена? Но мне было скучно. Я с трудом выношу, когда у человека всего-навсего один интерес в жизни. Не важно, в чем он состоит. Могу общаться только с теми, кто готов разговаривать обо всем. Или хотя бы о многом. А тут только и слышу: «партнеры», «налоги», «клиенты», «проекты» — скулы ломит от сдерживаемой зевоты. А может, это просто недосып из-за Кошкиных сказывается?
Павел привез меня домой почти в одиннадцать. Я тихонько отворила дверь. Я знала, что Иринки дома нет. Они с Брендой на время оккупации съехали к родителям. Оккупация же была в полном разгоре. Я нашла квартиру полностью преобразившейся. Везде лежали кошкинские сумки и пакетики, маечки и носочки, видеокассеты и туалетные принадлежности. Я сняла туфли, зашла в ванную и немножко помедитировала там, глядя на бегущую из-под крана воду.
Спасительное действие медитации закончилось сразу же, как только я вошла в свою спальню. Вошла и спустя секунду пулей вылетела в коридор.
— Кошкина!!! — заорала я.
— Что? — Кошкина материализовалась в дверях гостиной.
— Какого черта ты собрала в кучу все цветы?! — обрушилась я на нее.
— У тебя все было неправильно, — невозмутимо ответила Люсинда. — Я где-то читала, что цветы лучше держать все вместе — у них тогда сильнее энергетика, и они лучше растут.
— Плевать я хотела на твою энергетику! — Мой голос сорвался на фальцет. — Расставь все как было!!!
Кошкина надулась и ушла курить на балкон. В этот момент зазвонил телефон.
— Да!! — рявкнула я в трубку.
— Привет! Чего рычим? — мелодично пропела в ответ Дарья.
— Потом расскажу, — прошипела я. — Слушай, если у тебя не срочное дело, перезвони мне лучше завтра днем на работу.
— Хорошо, как скажешь. Целую. — И Дарья дала отбой.
— Ну, что у тебя случилось? — спросила на следующий день Дарья.
— Гости. У меня гости из Хабаровска, — простонала я.
— Кто это? — удивилась Дарья. — Не знала, что ты обзавелась приятелями в столь отдаленных уголках нашей необъятной родины.
— Какие приятели? — взвилась я. — Сказано же — гости!
— Ага, — миролюбиво промычала Дарья, — понятно: гости — не приятели. Ну? Так кто эти люди? Колись.
— А ты ее знаешь, — вдруг спохватилась я. — Ну как же! Конечно же знаешь. Черт, я совсем забыла! Это же Люська. Люсинда. Помнишь?
— Люсинда? — озадачилась Дарья. — Из какой жизни?
— Из института, — вздохнула я.
Дарья помолчала.
— Кошкина, — добавила я.
— О! — только и выдала Дарья.
— Ага, — подтвердила я.
— С каких это пор Кошкина стала твоей подружкой? — поинтересовалась Дарья. — Вы с ней даже «здрасте» друг другу не всегда говорили.
— Это не Кошкина стала моей подружкой, — возразила я, — а я — ее. На вопрос «когда?» у меня есть только один вариант ответа — тогда, когда ей стало известно, что ей дают отпуск.
— И она вспомнила, что ты обитаешь в Питере, — продолжила Дарья.
— Точно.
— Но ты ведь не единственная с нашего курса, кто живет здесь, — справедливо заметила она. — Что ж это твоя Кошкина не упала на грудь своей, между прочим, если мне память не изменяет, ближайшей подруге Лельке? Или, к примеру, Ритке? Они ж там вместе тусовались.
