Облажаться по-королевски - страница 72

- Поменяться чем? - спрашивает Генри.

Я двигаю пальцем.

- Нашими местами.

Он наклоняется, глядя на спину нашей бабушки.

- Ты должен следовать за бабушкой. Быть вторым в очереди приема.

Я пожимаю плечами.

- Она не оглядывается назад. Она не узнает, пока ты не окажешься рядом с ней - а после она смириться. Ты можешь справиться с приветствием гостей вторым по очереди - я верю в тебя.

- Это противоречит протоколу, - насмехается Генри, потому что я уже знаю, что он скажет «да».

Я снова пожимаю плечами.

- Черт с ним.

Он усмехается и смотрит на меня с гордостью в глазах.

- Ты превратила моего брата в мятежника, Олив. - Он похлопывает ее по руке. - Молодец.

Потом он меняется со мной местами.

Рука Оливии обвивается вокруг моей, и ее бедро касается моей ноги через ткань платья.

- Так-то лучше. - Я вздыхаю. Потому что когда держу ее под руку, мне кажется, что так было всегда - так и должно быть.

Бал в самом разгаре. Все наслаждаются - музыка менее нудная, чем в прошлые годы, оркестр смешивает исполнение популярной музыки с классикой. Люди танцуют, едят, смеются - а я стою в другом конце комнаты, на редкость в одиночестве, наблюдая.

Наблюдая за ней.

Это самое странное ощущение - прилив радости в моей груди, который всегда приносит взгляд на Оливию. Я чувствую прилив гордости, когда она двигается с такой уверенностью, болтая с женами послов, лидеров и различных членов королевской семьи, будто делала это всю свою жизнь - будто была для этого рождена. А потом наступает неизбежный приступ агонии - когда я вспоминаю, что она уходит.

Что всего через несколько дней она уйдет, потеряется для меня навсегда.

- С тобой все в порядке, Ники? - с тихой тревогой спрашивает Генри. Я не видел, как он подошел, и не знаю, как долго он был рядом со мной.

- Нет, Генри, - говорю я голосом, который совсем не похож на мой. - Не думаю.

Он кивает, затем сжимает мою руку и похлопывает по спине, пытаясь поддержать, придать мне сил. Это все, что он может сделать, потому что, как я сказал ему несколько месяцев назад... мы те, кто мы есть.

Я отталкиваюсь от стены и подхожу к дирижеру оркестра. Мы говорим несколько секунд, склонив головы друг к другу. Когда он охотно соглашается, я направляюсь к Оливии.

Я подхожу к ней как раз в тот момент, когда первые ноты песни разносятся по комнате.

И протягиваю руку.

- Могу я пригласить вас на танец, мисс Хэммонд?

На ее лице появляется понимание... а потом - обожание. Это песня выпускного вечера, которую она упомянула, что любит, но так и не станцевала – «Everything I Do».

Она наклоняет голову.

- Ты запомнил.

- Я помню все.

Оливия берет меня за руку, и я веду ее на танцпол. Мы завладели вниманием всего зала. Даже пары, уже танцующие, останавливаются и поворачиваются в нашу сторону.

Когда я обнимаю ее и веду в танце, Оливия нервно шепчет:

- Все смотрят на нас.

Люди смотрели на меня всю мою жизнь. Это то, что я неохотно терпел, принимал независимо от того, насколько это раздражало.

Только не сейчас.

- Хорошо.

В ранние утренние часы, перед рассветом, я двигаюсь внутри Оливии - на ней - в едином с ней дыхании, раскаленное удовольствие пробегает через нас обоих с каждым долгим, медленным движением моих бедер. Это занятие любовью, в самом прямом, чистом смысле этого слова.

Наши мысли, тела, души - не наши. Они кружатся и сливаются воедино, становясь чем-то новым и совершенным. Я держу ее лицо, пока целую, мой язык скользит по ее, наши сердца бьются в такт. Искры ударяются о мой позвоночник, покалывая электричеством, которое намекает на разрушительный оргазм, который нарастает.

Но не сейчас... я не хочу, чтобы это закончилось.

Мои бедра замедляются, и мой таз упирается в Оливию, где я остаюсь похороненным, касаясь самой глубокой ее части.

Чувствую ее руку на своем подбородке и открываю глаза. Ожерелье все еще на ней - оно блестит в лунном свете, но не так ярко, как ее глаза.

- Попроси меня еще раз, Николас.

Шепот надежды. Благословенной, прекрасной, волнующей надежды.

- Останься.

Ее мягкие губы улыбаются.

- И на сколько?

Мой голос приглушен и груб от мольбы.

- Навсегда.

Оливия смотрит мне прямо в глаза, и ее улыбка становится шире, а голова подпрыгивает в легчайшем кивке.

- Да.

ГЛАВА 23

Оливия

На следующее утро голова у Николаса практически кружится.

Мы оба такие.

Целуемся и смеемся - не можем оторваться друг от друга. Потому что это новый день.

Раньше я никогда не понимала этого выражения. Я имею в виду, разве не каждый день – это «новый день»? Но теперь я понимаю. Потому что наше будущее - каким бы оно ни было - начинается сегодня. И мы с Николасом идем туда вместе.

Мы завтракаем в его комнате. Вместе долго принимаем душ - горячий во многих отношениях. Наконец, ближе к вечеру одеваемся и отправляемся в путь.

Николас хочет снова покататься со мной на велосипедах. Но когда мы спускаемся вниз, Уинстон – «главный Темный Костюм», как называет его Николас, - уже ждет нас.

- Есть дело, о котором мы должны поговорить, Ваша Светлость, - говорит он Николасу, совершенно не глядя на меня. Большой палец Николаса медленно поглаживает тыльную сторону моей руки.

- Мы как раз собрались уходить, Уинстон. Это может подождать?

- Боюсь, что нет. Это довольно срочно.