Жена Кукловода - страница 4
— Ну, Николай Аскольдович, довольно, — вынырнула из-за профессоровой спины невысокая, яркая, будто игрушечная, Мария Ивановна, — совсем девочку запугал, никакой жалости…
— Мария, не мешайся! — грозно оборвал ее профессор, — жалость унижает! А врача делает преступником! И вообще, уже четверть седьмого!
Мама Руслана внимательно поглядела на профессора Сикорского.
— Потерпите. Аппетит сделается зверский, — обронила она. — Пойдёмте, милая, — обратилась она к Людмиле. — Пусть как следует обрызгают желчью друг друга перед едой. А мы займёмся ростбифом.
На кухне Мария Ивановна попросила:
— Передайте мне, Людмила, вот то блюдо, фаянсовое, да это. Вы готовили бруснику раньше? Нет? У меня отменный рецепт соуса.
— Ну разве компот, — ответила, наконец, Людмила, радуясь возможности хоть что-то сказать.
— Оригинальный вкус у этой ягоды, — спросила Мария Ивановна, — не правда ли?
— С горчинкой, — согласилась Людмила.
— Именно, — ответила Сикорская, — берите соусник…
Через полчаса все сидели в просторной столовой за ужином. Профессор, явно подобрев, расспрашивал ее об учебе, о будущей профессии. Людмила отвечала вначале односложно, потом увлеклась. Руслан иногда вставлял несколько слов, пытаясь ее поддержать.
Мария Ивановна улыбалась. Ела. Молчала.
Негромко тикали напольные часы.
— Значит, журналистика. В телевизор попасть, — Николай Аскольдович вытер салфеткой губы — Ну да, ну да… Для женщины разве это важно? Семья, дом, дети — вот главное.
— Папа, твои взгляды… — начал было Руслан.
— Правильные у меня взгляды, — прервал его профессор. — И не спорь. Молод еще. Лучше про аспирантуру думай. Пока не поздно.
— Отец, давай не сейчас, — тихо попросил Руслан, — ты же знаешь, решения не изменю.
— Упрямец, — то ли сердито, то ли с гордостью сказал Николай Аскольдович. — Наша порода.
— Людмила, — сказала Мария Ивановна, — ну что же вы? Пробуйте! Вот грузди, особые, по-моему. Вам надо всё попробовать. Между прочим, вы зря не берёте картофель. Это очень интересный рецепт — ирландский, с можжевельником…
Смотрины оставили после себя горьковатый привкус брусничного соуса, приглашение на следующих выходных на дачу, теплое чувство к маленькой ласковой Марии Ивановне и благоговейную робость перед грозным Сикорским-старшим.
Мама Людмилы была в совершенном восторге от видного жениха и профессорской дачи.
— Держись за него зубами, — поучала она дочку, собиравшуюся на свидание. И с удовольствием наряжала дочку в собственноручно сшитое по выкройкам из журнала «Бурда-моден» новое платье. Обязательно с летящей юбкой. Мама хорошо шила и с детства любила наряжать Людмилу.
Руслан — высокий, по-мужски красивый, «породистый», как мама любила его называть, хвастаясь перед подругами, вызывал в будущей теще почти неприличный восторг.
Татьяна Петровна краснела будто девочка, когда тот появлялся на пороге их квартиры с неизменным букетом цветов, не знала, куда усадить дорогого гостя, чем угостить. Когда Людмила поссорилась с женихом и втихомолку плакала на кухне, роняя слезы в недопитый чай, мама устроила ей истерику, обзывала недалекой дурочкой и неудачницей, которая обязательно проворонит свое счастье. Но, к ее радости, влюбленные вскоре помирились.
Людмила с головой ушла в свою невероятную любовь и не узнавала себя. Вещи, которые раньше были самыми важными: учеба, творчество, будущая работа, — стали серыми и скучными. Она, бессменная неподкупная староста группы, которую было невозможно уговорить прикрыть прогулы, сама стала пропускать пары, сбегая к своему ненаглядному Руслану, чтобы погулять с ним по Петергофу или покататься на речном трамвайчике по каналам.
Незаметно пролетел второй курс. Людмилина мама уже видела свою Людочку диктором как минимум программы «Время» и рассказывала взахлеб подружкам, какую головокружительную карьеру на телевидении сделает ее дочурка.
Людмила послушала маму, но проучившись один семестр, поняла, что не сможет постоянно преодолевать свой страх перед камерой и микрофоном. Не сказав маме ни слова, она перевелась на литературное редактирование. Мама тяжело переживала крах своей мечты. Утешиться Татьяна Петровна смогла только через год, когда появился новый предмет обожания и радужных надежд — внук Антон.
Руслан и Людмила поженились в начале июня девяносто пятого года в тихий и солнечный летний день, и разомлевший от еще не жгучего, ласкового солнца Город, казалось, радовался вместе с ними. Венок из живых цветов плыл по темной воде летней Невы. Чернел словно нарисованный тушью на молочно-сером небе шпиль Адмиралтейства.
И была первая ночь, безумная, страстная, желанная. Белая ночь, не прятавшая от его восхищенных глаз ее обнаженное тело, юное, трепещущее и податливое.
Еще год после свадьбы Людмила жила, будто во сне. Боялась, что ее Руслан исчезнет, как когда-то отец. Не могла дождаться его домой. Просыпалась среди ночи с бьющимся сердцем, и, поняв, что он рядом, отчаянно прижималась к родному плечу. Проводила ладонью по его чуть шершавой щеке, будто не веря, что это не сон.
Она таяла от нежности, когда он, уже врач-стажер в районной больнице, приходил под утро с ночного дежурства. Будил ее, откинув рывком одеяло, и покрывал теплое и мягкое ото сна тело исступленными поцелуями, жесткими, иногда до боли, иногда оставляя следы, которые потом разглядывал с каким-то странным удовольствием, проводя по ним кончиками пальцев или касаясь губами.
