Жена Кукловода - страница 71

— Ты как?

Говорить не хотелось. Людмила просто покачала головой. Она сидела будто манекен, безвольно уронив руки на колени, уставившись в одну точку, почти не мигая.

Руслан взял ее ладони в свои, стал растирать.

— Холодные какие… Боли за грудиной нет? Пульс редкий… Поехали сразу в отделение… Мне нужно снять кардиограмму, срочно…

— Нет.

Голос, что произнес это, был чужим. Механическим, неживым.

— Я хочу домой.

Машина остановилась у подъезда, но Людмила все продолжала сидеть и смотреть перед собой. Руслан вышел, открыл пассажирскую дверь, практически вытащил ее из машины. Обнял за плечи и повел ко входу. Поддерживал, пока пришел лифт. Людмила видела в стальной поверхности двери свое искаженное неясное отражение и не узнавала себя. Адреналин давно перестал бурлить в ее крови, навалилась тупая апатия, будто Людмилу отключили от источника питания. Организм работал на аварийном режиме: стучало сердце, перегоняя кровь по венам, в легкие поступал кислород. Но эмоции, мысли, ощущения — ничего больше не было.

Руслан открыл дверь ключами, мягко подтолкнул, заставляя перешагнуть через порог. Усадил на пуф, расстегнул сапоги, разул ее, поднял, снял пальто. Она подчинялась, как безвольная кукла.

Отвел в зал, усадил на диван. Из спальни выглянул Антошка в наушниках, вынул один и спросил:

— Пап? Что с мамой?

— Все в порядке, сын. Мама устала. Пойду ванну ей наберу. Ужинал?

— Угу.

В комнате запиликал скайп.

Антошка тут же виновато улыбнулся и закрыл за собой дверь

Людмила продолжала безучастно сидеть на диване. Руслан разделся, надел махровый халат и пошел в ванную.

Пока набиралась вода, поставил на плиту чайник. Потом подумал и достал из бара бутылку коньяка. Руслан всегда предпочитал «Ной Араспел» дорогим французским. Налил в два бокала, пузатых, круглых с тонкими стенками. Один вложил Людмиле в руку. Она машинально сжала его двумя руками.

— Выпей. Милочка, давай. Тебе сразу станет лучше. Бедная моя! Как тебе досталось. Зачем ты поехала? Ведь решили, что я сам.

Руслан буквально заставил ее поднести к губам бокал и сделать глоток. Людмила проглотила обжигающую жидкость, закашлялась.

Руслан забрал у нее бокал. Покрутил в руках, а потом залпом допил.

— Ох… забыл, вода…

Метнулся в ванную, закрутил кран. Потом бережно раздел Людмилу, подхватил на руки, отнес и осторожно опустил ее в горячую воду. Подложил под голову свернутое полотенце. Принес бокал с коньяком. Снова заставил ее сделать глоток.

Наконец по телу Людмилы начало разливаться тепло. Руслан отставил бокал, взял губку и стал мягко растирать ее кожу.

— Вот так… сейчас ты согреешься. Все будет хорошо, все позади.

Горячая вода, ласковые руки мужа расслабляли, нежили. Алкоголь кружил голову, Людмила балансировала на грани сна и реальности. Это было так приятно…

— Продержишься без меня пять минут? — тихий шепот защекотал ухо. — Только не засыпай.

Не спать… Но веки такие тяжелые… Опять теплые сильные руки обнимают…Полотенце мягкое…Опять куда-то несут…

— Постель не согрелась… Сейчас, погоди.

Прижал к себе. Как уютно и спокойно…

Глава 18

Руслан еле уговорил Людмилу. Убеждал, что «Репино» — лучший кардиологический курорт в области, «с улицы» туда попасть не возможно. Старший Сикорский достал эту путевку, как он выразился «из профессорского запаса».

Людмила и слышать не хотела. Антошку не хотелось оставлять, все-таки конец четверти, и ехать куда-то одной, без мужа, было страшно. Она еще не до конца оправилась от потрясения, все еще просыпалась по ночам от кошмаров, вздрагивала от прикосновений чужих рук в метро, оглядывалась от мерзкого ощущения пристального взгляда в спину.

Но Николай Аскольдович, недовольно поджав губы, выдал: «Моему внуку нужна здоровая мать!», Руслан пообещал, что они с Антошкой будут приезжать каждые выходные, а каждый вечер они будут говорить по скайпу. Людмила сдалась.

Правда, еще Руслан обещал отвезти ее в санаторий. Но утром его срочно вызвали в отделение, и пришлось добираться самой: на электричке, а потом на маршрутке. Она пыталась вызвать такси, но цену назвали совершенно нереальную.

Людмила подняла воротник пальто, поежилась. Она озябла еще в дороге, но теперь резкие порывы ветра хлестнули по щекам, пробрались под одежду.

Людмила миновала тронутые ржавчиной кованые ворота, прошла по усыпанной палой листвой длинной аллее, с опаской поглядывая на гипсовые статуи счастливых строителей коммунизма с отбитыми носами, руками.

Трехэтажное здание административного корпуса явно было построено в советские времена и носило следы небрежного «точечного» ремонта. Только кое-где, видимо в вип-номерах, деревянные рамы, рассохшиеся и с облупившейся краской, уступили место новеньким пластиковым. На потрескавшемся козырьке мужественно цеплялась за бетон и трепетала под ударами ветра тоненькая березка.

Людмила осторожно поднялась по ступенькам, покрытым сеткой трещин и небрежными заплатками из бетона, и не без труда открыла тяжелую дверь.

Холл был пустым, гулким и холодным. Серый истертый гранит пола, стены — до половины обшиты деревянными рейками, потемневшими и с облупившимся лаком, сверху покрашены серо-зеленой краской. За стойкой регистрации, тоже обшитой деревом, никого не было.

Людмила простояла около нее двадцать минут, нервно сжимая в руках паспорт, путевку и санаторно-курортную карту.

Хотела уже позвонить Руслану, пожаловаться, что он отправил ее в закрытый и заброшенный санаторий, когда за стойкой словно материализовалась из воздуха женщина с бесцветным, вылинявшим лицом. Жидкие волосы, утянутые в пучок, роговые очки. «Вылитая библиотекарша, или смотритель в музее», — подумала Людмила. Сходства добавлял грубой вязки темно-серый «деревенский» платок, в который куталась женщина.