Один год жизни - страница 125
— Сегодня первый учебный день… Почему я не пошел в школу? Сначала Рик перестал со мной заниматься, потом брат забыл о том, что со второго полугодия я должен был пойти в школу…
Он не узнал, что именно с ним происходит… Вернее, что должно произойти. Я с облегчением выдохнула.
Как объяснить ребенку, что ему нет смысла тратить оставшиеся часы жизни на правописание и арифметику? Как объяснить ребенку, что всё, что у него осталось — это неопределенный, очень короткий отрезок времени, за который он должен успеть искренне улыбнуться больше, чем это было предначертано на линии его жизни? Как объяснить ребенку, что он — бомба массового поражения, после взрыва которой часть тебя исчезнет вместе с ним насовсем?
— Ты хочешь, чтобы Рик возобновил с тобой занятия? — попыталась улыбнуться я.
— Тупица! — обиженно рявкнул Мартин, и я почувствовала, что он прав. — Я хочу ходить в школу.
Казалось бы — нет ничего благороднее, чем способствовать желанию ребенка ходить в школу, но это не так. Ведь нет ничего ниже, чем упущенное по вине взрослого, жизненное время ребенка.
* * *
— Думаете, мы поступим правильно, позволив ему пойти в школу? — поинтересовался Олдридж, сидя в своём кабинете напротив меня, в дорогом кресле, за столом из красного дерева. — Он ведь может в любой момент… Гхм… Даже во время урока…
Такой богатый и такой беспомощный. Болезненнее чувств бедняка, ищущего помощи у богатого, только чувства богатого, которому не к кому обратиться за помощью. Человеку, который всю свою жизнь решал абсолютно все поставленные перед ним задачи, не просто «больно» столкнуться с задачей, которая ему не по плечу, и признать своё поражение — он впервые в жизни чувствует себя беспомощным. Беспомощность для людей данного типа подобна смерти, что значит, что смерть Мартина может поставить крест и на Роланде, даже если он этого сначала и не заметит.
— Я считаю, что мы должны хотя бы попробовать, лишь потому, что это желание Мартина. У него появится новый круг общения со сверстниками, и он сможет найти друзей…
Вот только тот факт, что времени на поиск новых друзей почти не осталось, мы не обсудили. Мы уже давно не обсуждали всё, что связано со словом «время».
Глава 66
После первого школьного дня Мартина стало понятно, что это была не лучшая идея, от которой мальчик всё еще отказывался отказываться. По его настроению можно было понять, что он не в восторге от добровольно внесенного им в его жизнь новшества. Мартин ясно дал понять, что не имеет желания обсуждать первый день в новой школе, а вечером отказался от ужина, сославшись на отсутствие аппетита. Естественно, когда на второй день он сел в машину с отстраненным выражением лица, я поняла, что пора вступать в игру. Встретившись на третий день с классным руководителем Мартина, я поняла, что наш разговор должен был состояться двумя сутками раньше. Оказалось, что мальчика не только не приняли ровесники, но у него еще обострились отношения с детьми старшей возрастной категории. Многие родители могут считать детские проблемы в школе всего лишь этапом, который проходит каждый ребенок на пути к взрослению, вот только Мартину этот путь закрыт, отчего всё внутри меня сжалось в комок боли. Самым большим ударом во всей этой ситуации для меня стал тот факт, что причиной издевок над мальчиком стала я — «няня», подвозившая и забирающая его из школы. К Мартину обращались исключительно по кличке «беспомощный», даже не подозревая о том, насколько они правы. Болезнь Мартина сделала беспомощным не столько его, как близких ему людей, заставив нас каждый день захлебываться в собственной беспомощности.
Сначала я разозлилась на учителя за то, что он сразу не предупредил меня или Роланда о проблемах Мартина, затем я вернулась на землю и поняла, что никто кроме нас не виноват в том, что мы не заметили проблем мальчика самостоятельно, не смотря на то, что они были очевидны. Следующие сутки я думала над тем, как решить сложившуюся ситуацию. Естественно я пришла к выводу о том, что мне стоит прекратить отвозить и встречать Мартина из школы, передав эту обязанность Роланду или Джонатану, но я не успела поделиться своими мыслями с Олдриджем, как Мартин всё самостоятельно разрулил. На следующий день после моего разговора с классным руководителем Мартина, Роланда вызвали в кабинет директора, чтобы сообщить о стычке мальчишки с пятнадцатилетним подростком. Когда я увидела разбитый нос Мартина, я чуть не обомлела от ужаса, но словив довольно улыбающийся взгляд мальчика, немного успокоилась. Оказалось, что мальчик сцепился с задиравшим его старшеклассником.
— Я сломал ему левую руку дверцей школьного шкафчика, — буквально светясь от счастья, заявил Мартин приглушенным, из-за полученной травмы, голосом.
Роланд весело улыбнулся младшему брату, после чего они обменялись мужским рукопожатием, что заставило меня улыбнуться им в ответ, однако весь мой внутренний мир напрягся, и вскоре я поняла, что, не смотря на улыбку, Роланд находится со мной на одной волне. Уже через полтора часа мы сидели на коридоре Национального неврологического госпиталя, ожидая результатов компьютерной томографии. Облегчение, с которым мы узнали, что сотрясения мозга у мальчика нет, невозможно передать словами, однако сама ударная волна о череп ребенка могла негативно сказаться на аневризме, так как мозг несомненно отреагировал на стресс. В итоге Мартину прописали еще три вида различных дорогостоящих транквилизаторов, после чего отпустили домой.
